— Сделали так, чтобы Джеймсу Тейлору Гранту такое привиделось?
— Ты знаешь зачем. У него были галлюцинации.
— Нет, — покачал головой Сордж. — Мне все равно непонятно.
— Это было шесть серий назад.
— А еще одиннадцать серий назад!
— Итак, прошло достаточно времени, чтобы ты с этим смирился.
— Все-таки…
— Ох, ради бога! — С этими словами Эми откинула угол брезента и быстро положила кольца на закрытые глаза Тома.
Тони выдохнул, когда Эми снова прикрыла тело. Он и не помнил, когда задержал дыхание.
Справа от него раздался тихий звук. Фостер слегка повернул голову и увидел, что Ли показывал большие пальцы. Актер понимал: ничто так не разряжает атмосферу, как творческий спор, начавшийся вновь после семи тысяч раз.
Потом Николас поднял руки и закрыл ими уши. Маус крякнул. Кейт выругалась.
Тони боролся с желанием сделать и первое, и второе, и третье. Он стиснул зубы, напрягся всем телом. Загорелся свет, и вопли Карла превратились в визг ужаса и боли. Тони задним числом понял, что на некоторое время они стихли. Сордж с Питером спорили в тишине.
К счастью, пламя было сильным, а ребенок — маленьким.
Слабый, далекий женский голос, напевающий колыбельную, стал чуть отчетливее, когда визг смолк. Похоже, ее слышал только Тони, и даже он перестал следить за песней, когда Брианна пронзительно потребовала ее отпустить.
— Я хочу пойти посмотреть на ребенка!
Она пыталась вырваться из рук Зева, колотила его кулачками по плечам, но тот прижимал ее слишком крепко, чтобы девчонка могла основательно размахнуться и пинаться, как заметил Тони. Умный парень! Тем более что Зев стоял на коленях. Фостер сомневался в том, что под его джинсами имелась защитная чашка. По крайней мере, пока они встречались, ее там не было.
— Пусти! Пусти! Пусти!
Зев прошептал ей что-то такое, чего помощник режиссера не расслышал.
— Тони сказал, что это кошмарно. Я хочу посмотреть! — вопила дочка босса.
Зев приподнял брови, но быстро придал лицу нейтральное выражение, повернул девочку к себе, заглянул ей в глаза и тихо, успокаивающе сказал:
— Ты знаешь, это ведь понарошку. Просто частицы, оставшиеся от прежних времен.
Брианна шмыгнула носом, перестала вырываться и спросила:
— Как телевидение?
— В точности так. Дом записал то, что здесь случилось, и теперь показывает это.
— Он пытается одурачить нас, заставить поверить, что все взаправду?
— Верно.
— Но мы знаем, что это не так.
— Да.
Взрослые, прислушивающиеся к разговору, подняли подбородки и расправили плечи. Устами младенца глаголет истина! Дети знают, что это не взаправду.
— Глупый дом.
— Не возражаю.
Когда девочка ответила на его улыбку, Зев поднял ее, пристроил у себя на бедре и сказал:
— Надо убираться отсюда. — Чтобы остальным было ясно, о чем он, музыкальный редактор бросил выразительный взгляд на труп.
У Тони замерло сердце, когда он заметил на щеке Зева коричневато-красную полоску. Потом оно забилось снова. Фостер понял, что это просто фальшивая кровь, все еще остававшаяся в волосах Брианны.
«Мы ни в коем случае не потеряем Зева. Или Эми. Или… Блин, кто сказал, что я должен выбирать?»
При одной только мысли о выборе Тони почувствовал себя в мире Мэрил Стрип,
[33]
без чего он вполне мог обойтись.
— Да, убраться отсюда — это хорошая идея, — сказала Эми.
Теперь она держала две свечи, свою и Зева, и пристально осматривала холл.
Когда и почему это помещение превратилось в их убежище? Неужели потому, что они довольно давно снимали здесь и успели к нему привыкнуть? Или потому, что в большом зале без закоулков и укромных местечек негде было спрятаться нечисти? А может, потому что именно здесь в последний раз дела шли нормально, по крайней мере настолько, насколько это вообще возможно в телеиндустрии в долгие часы съемок, полных передозировки кофеина.
— Мэйсон? — Эшли подергала актера за смокинг. — Вы в порядке?
— В полном. Просто голова болит.
Тони подумал, что голова у актера болела адски, поскольку, когда Эшли взяла его за руку, Мэйсон чуть ли не с благодарностью сомкнул пальцы вокруг ее ладони.
— В нашем контракте говорится, что курение в доме запрещено, — сказал Риду Питер, выходя за ним и девчушкой из гостиной. — Если тебе нужно подымить…
— Дело не в этом!
Однако что-то происходило. Мэйсон был недостаточно хорошим актером, чтобы полностью совладать со своим срывающимся голосом.
— Мы что, просто оставим его здесь? — спросил Ли, остановившись возле тела Тома, накрытого брезентом.
Тони пожал плечами и сказал:
— Если он захочет к нам присоединиться, то знает дорогу.
— Это… отвратительно. — Уголок рта Ли приподнялся. — Не подумай, что я смеюсь. Думаешь, он так поступит?
— Нет. Если кольца Эми не сработают, а я действительно понимаю, что за фигня здесь происходит, то он просто будет снова и снова биться о стекло.
— Значит, шоу одно и то же, но с повторными показами.
— Да, немногое нужно, чтобы перейти к синдикатному телевидению.
— Я все еще не смеюсь. — Хотя, судя по голосу, Ли уже едва сдерживал смех.
— Я тоже.
То, что они стояли тут вдвоем, глядели на первую жертву и обменивались дурацкими шутками, которые отпускают парни, когда ситуация становится чертовски опасной, казалось Фостеру странно естественным. Он даже начал слегка психовать. К счастью, выход из положения нашелся.
— Вас ждет Бренда.
Она стояла у двери, заламывая руки, как леди Макбет. Рядом с ней Сайлин держал последнюю свечу, оставшуюся в гостиной, и ждал, пока выйдут задержавшиеся люди. Бренда явно хотела увидеть Ли.
Николас долго молчал, хотя у Тони возникло ощущение, что актер говорил на частоте, которую слышат только собаки. Или что-то в этом роде. Потом Ли почти весело фыркнул, подошел к Бренде и прижал ее к своему боку. Полностью она не расслабилась, но готовность устроить истерику слегка померкла.
— Шевелись! — прорычал Сайлин, обращаясь к Тони, который остался возле трупа один.
