Тони не помнил такого, но где-то видел, что значительная часть самоубийц передумывает, когда веревка начинает затягиваться. Как бы решительно они ни были настроены, перспектива медленного удушения заставляет их процарапывать борозды в своей коже, пытаясь освободиться. Люси этого не делала.
«Хуже всего то, что глаза ее не пустые. Она попала в ловушку».
— Вы меня слышите?
— Да.
«Еле слышно. Веревка лишила ее голоса.
Просто отлично. Если я хочу хоть как-то ее понять, то придется обойтись односложными ответами».
— Мы с моими друзьями застряли в этом доме. Нам нужна ваша помощь, чтобы выбраться. Вы читали дневник Крейтона Каулфилда?
— Немного.
— В нем есть информация о существе, живущем в подвале?
Она содрогнулась так неистово, что начала раскачиваться, и ответила:
— Да.
«Что может заставить содрогнуться мертвеца?»
— Мы можем воспользоваться этими сведениями, чтобы победить тварь?
— Не надо.
— Потому что вы думаете, будто у нас ничего не выйдет?
Ее смех был хуже содрогания.
Тони уже потратил слишком много времени и не знал, о чем еще спросить. Он решил, что сможет вытянуть информацию по одному слову.
— Вы знаете, где дневник?
— Сейчас?
«Конечно, сейчас… Хотя постой, ее „сейчас“ было сто лет тому назад. Дневник просто не может по-прежнему находиться в том же самом месте. Вот только при „повторном показе“ я тоже находился в ее времени, в том же, что и дневник».
У него жгло грудь, начала болеть голова. Внезапно он понял, что она имела в виду, говоря: «Не надо».
— Хорошо, сейчас.
Несмотря на искаженные черты лица, взгляд, который Люси кинула на Тони, ясно говорил: «Может, я и мертва, но ты идиот».
— Спрятан.
— Каулфилд его прячет? Где?
— Не надо.
«Очень ценное указание».
— Я ценю предупреждение, но у нас нет выбора. Так где Каулфилд прячет… прятал дневник?
— Библи…
Что-то схватило его за джинсы.
Боль не дала парню дослушать последние слоги. Вскоре она утихла настолько, что Тони смог заговорить. Он сидел, прислонившись к шкафу, чувствуя во рту медный привкус, с раскалывающейся от боли головой.
— Ай!
— Чихала я на твое «ай». — Эми, снова в ботинках, опустилась перед ним на корточки. — У тебя были судороги.
— Я на это не рассчитывал.
— Ты насквозь прокусил губу.
— Знаю. — Говорить было больно.
— Напугал меня до полусмерти.
Она легонько стукнула его над пупком. Тони чувствовал, что кожа натянута так туго, словно у него был солнечный ожог.
— Ай!
— Терпи. Ты выяснил то, что должен был?
— Думаю, да.
— Если бы твоя башка не была такой чертовски твердой, то череп треснул бы. Так что не «думай», а будь уверен.
— Я уверен.
— Так услышим же «аминь» церковного хора! — Эми протянула руку, чтобы помочь ему встать. — Вставай, одевайся. Расскажем остальным.
Остальные переехали в кладовку. Эми наотрез отказалась признаться в том, что запаниковала, когда они вернулись в холл и обнаружили там разбросанную соль и пару кружочков теплого свечного воска.
— Нам нужно придумать способ получше, чтобы не дать людям разбрестись, когда Фред с Джинджер выйдут в центр сцены, — сказал Питер, маня их к себе через столовую. — Эта комнатка маленькая, мы можем заблокировать обе двери. К тому же здесь никто не умирал.
— А как же Эверетт? — спросил Тони, пока остальные теснились друг к другу, чтобы освободить место еще для двоих.
Пятнадцать человек, набившихся в кладовку? Слово «теснота» в этом случае было явным преуменьшением.
— Я убедил Тину в том, что Эверетт никуда не денется.
— А как же круг из соли? — возмущенно спросила Эми.
— Удержать снаружи злых духов — теперь дело десятое, куда важнее оставить актеров внутри, — заявил Питер. — Я могу работать с одержимыми, но мертвецы — не мое амплуа. Какого черта случилось с Тони?
— Не там спешился. — Эми возвела глаза к потолку.
— Даже не собираюсь спрашивать, что это означает. — Питер снова повернулся к парню, скрестил руки на груди. — Что ты выяснил?
— Она была не очень-то разговорчива… — Фостер склонил голову набок, поднял воображаемую веревку.
— Мертвецы могут танцевать, но не говорить?
— Не я изобретаю правила. Не уверен даже в том, что они существуют. Когда Люси покончила с собой, дневник был спрятан в библиотеке. Мне надо найти его и прочитать во время ее «повторных показов».
Маус, зажатый между Кейт и Сайлином, начал дрожать. Глаза его широко раскрылись, он побледнел.
— Ты не можешь отправиться в библиотеку, — простонал он, обеими руками скручивая свою футболку. — Там привидения!
Брианна, голова которой лежала на рюкзаке Зева, умудрилась одновременно зевнуть и выразить полное презрение.
— Они бродят по всему дому, — заявила дочка босса. — Большая детка!
Глава двенадцатая
— Что ж, думается, все в порядке. — Констебль королевской канадской конной полиции Данверс откатилась в кресле от стола и потянулась. — Плохие парни пойманы, канцелярщина зарегистрирована в электронном и в каком угодно виде, правительство довольно… Так что я отправляюсь домой, где меня ждет душ и четыре блаженных часа сна, прежде чем придется вставать и доставлять своих ненаглядных детишек в детский сад. — Она скомкала листок и швырнула в своего напарника. — Джек, прием! Земля вызывает Джека! Ты собираешься провести тут всю ночь?
— Просто проверяю кое-какие детали из рассказа парнишки Тони.
— Сегодня днем возле дома? — Когда Джек что-то буркнул в знак согласия, Гита бегло припомнила, о чем тогда шла речь: — Он спрашивал про убийства и самоубийства, случившиеся там в пятидесятых.
— Угу.
— Ты это проверил?
— Да.
— Тебе мало работы?
— Мне стало любопытно.
— Угу.
Как все хорошие полицейские, Джек мог быть слегка одержимым. За последние несколько месяцев его напарница привыкла к внеплановым поездкам в «Чи-Би продакшнс» — в студию или на места натурных съемок, — когда на него накатывало такое настроение.
