И все же…
В прошлом она никогда не отказывала Обри Мэйстоуну. Ей и теперь не хотелось этого делать.
Только на этот раз просьба ее связного касалась Уолфингэма, человека, которого у нее с некоторых пор были веские причины опасаться.
Она бросила быстрый взгляд на Уолфингэма, сидевшего в кресле напротив. Их разделял столик с чайником чая и графином с бренди, и тот и другой сосуды за время оживленной часовой дискуссии изрядно опустели.
– Полагаю, вы тоже позволили мне оставаться в заблуждении, что пулю в плече вы получили на дуэли, а не во время устранения Андре Руссо!
– Как деликатно вы подбираете слова, браво, мадам! – съязвил Уолфингэм. – Однако же вам очень нравилось дразнить меня этой дуэлью – возможно, вы вообразили себе, что ее причиной была трагическая любовная история? – Он насмешливо изогнул бровь.
Да, Мэрайе действительно нравилось дразнить высокомерного несносного герцога Уолфингэма, предполагая, что поводом к дуэли послужила женщина.
Но теперь она знала, что пулю в плече он получил после долгих дней опасной разведки во французской глубинке в поисках полезной информации для английского правительства. После чего последовала рукопашная схватка, в результате которой другой мужчина – француз Андре Руссо, шпион Наполеона, – погиб, а Дэриэна Хантера ранили.
– Кажется, нам обоим было что скрывать, – примирительно произнес Уолфингэм. – Весь вопрос в том, что нам ответить на дерзкую просьбу Мэйстоуна.
«Это возмутительно», – вновь повторила про себя Мэрайя, поморщившись. Хуже, чем возмутительно – ведь просьба состояла в том, чтобы они с Дэриэном Хантером при каждом появлении на публике играли любовников! Их роман послужит отличным прикрытием, когда – точнее, если – они согласятся посетить званый вечер лорда и леди Николс в Кенте.
Потому что, по всей вероятности, Николсы принадлежали к числу заговорщиков, целью которых было убить регента.
Николсы известны тем, что один-два раза в сезон устраивают достаточно вольные вечеринки. Вечеринки, на которых принц-регент, живший неподалеку, обычно появлялся в субботу, когда проходил бал-маскарад. На этот раз Обри Мэйстоуну и другим членам правительства удалось убедить регента не посещать этот прием.
Принцу-регенту особенно нравились подобные званые вечера, ведь на них не предполагалось присутствие молоденьких дебютанток и их мамаш, озабоченных поисками для них подходящих мужей. Наоборот, такие вечера посещали старшие, более зрелые и опытные члены высшего общества, где их фривольное поведение не подвергнут осуждению.
Мэрайя, к примеру, ни за что не позволила бы Кристине присутствовать на этом приеме. Перед тем как принять приглашение, графиня сделала необходимые приготовления: ее юная дочь проведет этот уик-энд в гостях у своей подруги, Дианы Гилберт. Мама Дианы, леди Гилберт, сопроводит обеих девушек на музыкальное суаре в пятницу вечером, а после, в субботу вечером, – на бал. Воскресный день они проведут в церкви, а к вечеру уже вернется Мэрайя.
Она считала важным для себя посещать званые вечера у лорда и леди Николс, когда обычно сдержанное поведение аристократов становится более расслабленным и становится легче заполучить нужную информацию.
Согласно сведениям Обри Мэйстоуна, более легкая атмосфера, царящая на их приемах, служила на пользу и самим Николсам.
Сочтя, что опасность слишком велика, Обри Мэйстоун предложил Уолфингэму сопровождать Мэрайю в Кент в качестве ее любовника. Объяснив при этом, что вряд ли это станет неожиданностью, учитывая, что за последнюю пару недель они танцевали и общались друг с другом на публике несколько раз. Понятно, что в обществе уже поползли слухи и предположения, существует ли между ними любовная связь.
Мэрайя не могла с уверенностью утверждать, что собственными ушами слышала подобные сплетни, но, учитывая, что она сама являлась их объектом, не ожидать этого было бы глупо.
Мэйстоун заверил их, что все пройдет гладко, если оба они появятся на вечеринке вместе и тем самым подтвердят гулявшие в бомонде слухи.
И все же это был обман, на который, как считала Мэрайя, суровый и высокомерный герцог Уолфингэм был не способен.
До сегодняшнего дня.
Мэрайя не сомневалась теперь, что Уолфингэм решил скрывать свою истинную сущность под маской холодного и надменного герцога. Она подозревала – знала, – что за внешностью гордого красавца-аристократа скрывается человек сильных, глубоких страстей.
Настолько сильных и безжалостных, что они пугали леди Бичем до глубины души – и в то же время заставляли трепетать все ее естество…
Она решительно выпрямилась:
– Вы ведь понимаете, что, если я соглашусь пойти на это, связь между нами останется только публичной? Что между нами не будет настоящей близости?
Она широко раскрыла глаза, увидев неожиданно грустную улыбку Уолфингэма. Теплый взгляд зеленых глаз и мягкий изгиб точеных губ придавали ему моложавый вид и несколько сглаживали столь привычный суровый вид.
– У вас и вправду талант подбирать нужные слова, Мэрайя. – Дэриэн задумчиво наклонил голову. – И заверяю вас, я никогда не сомневался в том, что наша связь, – он сухо повторил ее собственные слова, – останется только публичной. – Он несколько успокоился. – Если, конечно, мы примем предложение Мэйстоуна, – решительно добавил он, – чего никто из нас еще не сделал.
Но Мэрайя понимала, что у них нет другого выбора, ведь предателям, вознамерившимся убить принца-регента, обязательно нужно помешать. Задержать и арестовать.
Глава 6
– Куда вы отправили Кристину на этот уикэнд? – с любопытством поинтересовался Дэриэн, пока оба они мерно покачивались в его экипаже. Был вечер пятницы, они направлялись в Кент. Его камердинер и служанка Мэрайи, уложив с собой хозяйский багаж, отправились к Николсам заранее, чтобы успеть распаковать вещи своих хозяев и подготовить комнаты.
Безмятежные бирюзовые глаза Мэрайи, с удобством устроившейся на мягком сиденье напротив, обратились на спутника. Чтобы согреться, Мэрайя куталась в свой шерстяной плащ, что навевало на Дэриэна чувство уюта и домашнего тепла. Модная шляпка и муфта были того же неподражаемого бирюзового оттенка, что и ее глаза.
– Она останется у друзей.
– А вы верите, что мой младший брат не воспользуется вашим отсутствием? – Перед отъездом Дэриэн послал брату письмо, в котором извещал, что его не будет в Лондоне, не упомянув, однако, в чьей именно компании он отправляется за город. Он не без оснований подозревал, что Энтони не понравится, если Дэриэн проведет уик-энд в обществе матери той самой юной леди, по отношению к которой младший из Хантеров имел самые серьезные намерения.
– Я верю, что моя дочь не позволит никакому джентльмену воспользоваться моим отсутствием. – Мэрайя предпочла не рассказывать Кристине насчет Энтони Хантера, справедливо полагая, что это только привлечет к нему внимание ее юной дочери. Но в разговоре с ней Мэрайя выяснила, что Кристина не питает ни к кому из своих поклонников серьезных чувств.
