Она испытывала отвращение, как и он сам, к тем сексуальным игрищам, которые ей пришлось наблюдать за ужином и после него.
В конце концов, он мог бы поклясться, что ее реакция на его поцелуи и ласки была непритворной. Как и ее испуг, когда она поняла, что за ними наблюдает хозяин дома.
Мэрайя очнулась.
– Могло произойти! – в смятении повторяла она вновь и вновь. – Могло произойти!
Мэрайя вырвалась из надежного кольца рук Уолфингэма и резко встала. Она осознала, что, если бы не Ричард Николс, она позволила бы своим эмоциям одержать верх над рассудком.
Она хотела, чтобы Дэриэн Хантер занялся с ней любовью.
Она прямо-таки жаждала этого.
Она была настолько поглощена удовольствием, которое ей дарили руки, губы и язык Дэриэна, так хотела, чтобы ласки продолжались, что была готова умолять его заняться с ней любовью!
Это было немыслимо!
Невероятно!
Недопустимо.
Раньше она не испытывала в руках мужчины, в его близости ничего, кроме страха и отвращения. И никакого удовольствия. Никогда такого не было. И никогда не будет. Как могла она подумать об этом, когда одно-единственное воспоминание об акте насилия над ее телом лишало ее всякой надежды на счастье и уверенности в себе!
Когда Мартин Бичем, мужчина, который позже стал ее мужем, принудил ее к этому накануне ее семнадцатилетия.
Изнасилование, в результате которого родилась Кристина, – вот что заставило ее выйти за него замуж.
Глава 8
– Что тревожит вас, Мэрайя? – обеспокоенно спросил Дэриэн, вставая.
Он не попытался коснуться ее. Мэрайя сейчас выглядела такой слабой и хрупкой, он боялся, что она разобьется на мелкие кусочки, словно фарфоровая кукла, если он дотронется до нее хотя бы пальцем.
– И вы еще спрашиваете? – скептически спросила женщина. Ее бирюзовые глаза светились на бледном лице. – Даже узнав, что мы должны были стать не более чем развлекательным зрелищем для развратных гостей Николсов?
Он поморщился:
– Только если бы мы действительно занялись любовью. А мы этого не сделали.
Мэрайя не могла больше выдерживать его внимательный взгляд.
– Это не меняет самого факта, что… Ох! Как вы думаете, кто-нибудь был за этими стенами ранее этим вечером? – ломая руки, выдохнула Мэрайя, ее глаза широко распахнулись.
Дэриэн пожал плечами:
– Сомневаюсь. Николс, скорее всего, был занят гостями, вряд ли он смог найти время, чтобы подняться наверх и понаблюдать за тем, как вы одеваетесь.
– Я имела в виду наш разговор, Дэриэн! Не могли мы ранее сказать нечто такое… Вы серьезно полагаете, что пронырливый Николс мог наблюдать за тем, как я принимаю ванну и наряжаюсь для ужина? – Лицо Мэрайи позеленело при одном лишь предположении.
– Насколько я помню, наш разговор был абсолютно невинен, – заверил ее герцог. – Я бы скорее поверил, что леди Николс, проводив нас в спальни, сама потом пробралась наверх, чтобы понаблюдать за мной! – Рот Дэриэна скривился, будто он проглотил что-то кислое. Одна лишь мысль о том, что эти блеклые водянистые голубые глаза жадно ощупывали его обнаженное тело, пока он сам переодевался к ужину, вызывала в нем дрожь омерзения.
Мэрайя застыла.
– Вы думаете, смотровые отверстия есть и в вашей комнате? Во всех комнатах?! – ошеломленно спросила леди.
– После сегодняшнего вечера я думаю, что милые хозяева дома способны на все! В конце концов, это не главное имение Николсов за городом. – Дэриэн содрогнулся. – Они, например, не привозят сюда своих детей, а оставляют в норфолкском доме с няней. Спасибо и на этом!
Мэрайе вспомнились все предыдущие случаи, когда она гостила в этом доме, абсолютно не зная, что за ней могут наблюдать. Как она принимает ванну. Как совершает туалет. Как раздевается донага, готовясь ко сну.
Ей стало дурно.
Противно.
Она почувствовала себя оскверненной.
Такой же оскверненной, как восемнадцать лет назад, когда однажды на балу Мартин заманил ее в одну из комнат, запер за ними дверь и холодно и расчетливо изнасиловал. Закончив свое страшное дело, он предупредил, что никто не поверит слову дочери нетитулованного землевладельца и торговца против слова графа, если она когда-нибудь попытается обвинить его в том, что случилось между ними.
Мэрайе тогда не исполнилось семнадцати, она была слишком напугана, чувствовала себя опустошенной и нечистой. Она так и не осмелилась рассказать кому-либо о том, что Мартин Бичем сотворил с ней.
Он еще добавил, что будет повторять свои действия снова и снова, пока она не забеременеет. И не потому, что ему срочно нужен был наследник. Просто это заставит ее выйти за него замуж и принести в приданое значительную часть богатств отца.
И Мартину прекрасно удалось задуманное – Мэрайя забеременела с первой попытки. Она пыталась рассказать родителям правду, но граф отрицал все обвинения, заявив, что ей так же хотелось вступить в связь, как и ему. Он утверждал, что девушка всего лишь испугалась последствий события. Последствий, которые можно сгладить, если она примет его предложение.
В этом случае не имело значения, поверили ей родители или нет, хотя Мэрайя предпочитала думать, что поверили – все-таки она была единственным любимым ребенком в семье.
Так или иначе, у родителей Мэрайи не оставалось другого выбора. Их дочери пришлось принять предложение графа. На ее ребенка, родившегося спустя семь месяцев, общество не обратило особого внимания. Но если Мэрайя отказалась бы выйти замуж за графа, более чем желавшего этого брака, ее репутации пришел бы конец. Мэрайю, ее родителей и ребенка постигла бы печальная участь изгнанных из высшего общества.
В свете обстоятельств было только одно решение, которое могла принять Мэрайя.
Брак с мужчиной, который ее изнасиловал.
Пусть сегодня ее тело не было подвергнуто насилию, но произошло вторжение в ее личное пространство! Ее душевное равновесие вновь было нарушено.
Она уже давно не была шестнадцатилетней девочкой, чтобы испугаться предъявить обвинение человеку в преступлении. Но ее репутация, которую она так старательно создавала себе, подверглась бы опасности. Опытная кокетка графиня Карлайл вряд ли побежала бы жаловаться на беспутное поведение хозяев вечера.
Ее очевидное потрясение уже должно было заставить проницательного герцога Уолфингэма засомневаться в ее репутации.
Мэрайя сделала глубокий вдох, распрямила спину и разжала руки. Вздернув подбородок, она повернулась лицом к Дэриэну и иронично улыбнулась:
– Какое несчастье для Николсов, что вы разгадали их маленький секрет.
Дэриэн с облегчением увидел, что на лицо Мэрайи постепенно возвращаются краски. Хотя он ни на секунду не поверил, что Мэрайя так быстро успокоилась, как она хотела представить ему, ее потрясение несколько минут назад было вполне искренним.
