И если бы только это! Но ведь он еще и нанес Мэрайе оскорбление, оставив любовницу в своем лондонском доме в качестве экономки! В том самом доме, где периодически появлялась сама Мэрайя!
Как женщина смогла найти в себе силы пережить подобное унижение? Тем более такая юная и невинная, какой была Мэрайя семнадцать лет назад?
Дэриэн понимал, что женщине любого возраста было бы трудно пережить такую подлость и эгоистичную жестокость.
И все же Мэрайя стояла перед ним, леди до кончиков ногтей. Такая грациозно прекрасная… самая желанная женщина, которую он когда-либо знал.
Неудивительно, что после всего, что Мэрайя вынесла по вине Бичема, она еще тогда, во время своего брака, обратилась к другим мужчинам: в их объятиях она искала понимание и нежность.
Но занимались ли эти мужчины с ней любовью? Дэриэн размышлял над этим, не переставая восхищаться красотой и самообладанием этой женщины. Любили ли они ее искренне? Показывали ли ей свою нежность, заботу и понимание, в которых она так нуждалась?
Или, как презрительно заметила сама Мэрайя, они относились к ней как к очередному завоеванию? Чтобы они потом могли заявить своим друзьям и приятелям, что соблазнили саму графиню Карлайл?
– Дэриэн! – снова позвала его Мэрайя, на ее лице отразилось беспокойство из-за его продолжительного молчания.
Последние четыре часа Дэриэн провел, меряя шагами свою спальню. Он думал о Мэрайе. Обо всем, что она ему сегодня поведала. Он понимал, что именно испытания прошлого сделали ее той женщиной, какой она была теперь: спокойной, уравновешенной, решительно настроенной избегать эмоционального сближения с мужчинами.
Это привело Дэриэна к тому вопросу, который волновал его больше всего: как будут развиваться теперь их отношения? Если Мэрайя вообще позволит им развиться.
Он твердо пообещал себе, что не будет использовать силу против Мэрайи. Он может позволить себе ухаживать за ней, дразнить и соблазнять, но не будет – не посмеет – принуждать ее или заставлять делать что-либо, чего ей не хочется.
– Ничего не случилось. – Он судорожно вдохнул. – Я хочу… мне нужно… нет, я прошу… – Он резко замолчал, только сейчас Дэриэн понял, как трудно будет сдержать свое обещание, когда один лишь взгляд на Мэрайю заставлял его кровь кипеть, а возбуждение было так сильно, что причиняло ему боль.
Мэрайя была искренне встревожена поведением Дэриэна. Того, что может произойти, когда обычно сдержанный герцог Уолфингэм находится в таком беспокойном состоянии.
– Да? – напряженно спросила она.
Он расправил плечи, не отводя проницательного взгляда изумрудных глаз от ее лица, и наконец осторожно заговорил:
– Я хотел спросить, не позволите ли мне поцеловать вас, прежде чем мы спустимся вниз?
Мэрайя знала, что Дэриэн Хантер – мужчина, полностью уверенный в правильности своих действий. Например, две недели назад он был непоколебимо уверен в своем исключительном праве заявиться к ней домой и в грубых выражениях предостеречь ее от ухаживаний своего младшего брата. Он также верил, что ее близкие отношения с Обри Мэйстоуном основаны на любовной связи. Полагал, что она заводила множество любовных романов, как во время, так и после брака.
Уолфингэм был уверен, что вправе делать все эти вещи.
Ему доказали, что первые два предположения неверны, но что насчет последнего? Дэриэн все еще верил в существование целого легиона любовников Мэрайи за последние семь лет, верил, что именно они служили ей утешением во время холодного, несчастливого брака по расчету.
И сейчас он просит разрешения поцеловать ее?
Сказать, что Мэрайя забеспокоилась, значило ничего не сказать. Особенно когда у нее были все причины полагать, что высокомерный самоуверенный герцог Уолфингэм никогда не просил разрешения делать что угодно, не говоря уже о том, чтобы просить разрешения поцеловать ее. Женщину со скандальной репутацией, Мэрайю Бичем, графиню Карлайл.
Она делано рассмеялась, надеясь, что Уолфингэм не заметит наигранности смеха. Она и сама слышала, что смех ее больше нервный, нежели уверенный.
– Я думала, мы договорились не продолжать этот разговор, пока не вернемся в Лондон.
Она выразительно посмотрела на шали и платки, прикрывающие смотровые отверстия в ее спальне, – ей понадобилось уединение, чтобы спокойно принять ванну и переодеться.
На его виске запульсировала жилка.
– Боюсь, мое желание хотя бы прикоснуться к вам не может ждать так долго.
Его желание прикоснуться к ней снова?
Именно прикосновения Уолфингэма, похоже, погубили ее с самого начала. И не однажды, а много раз. На террасе ее дома. В гостевой спальне ее дома, где ему пришлось остаться, чтобы прийти в себя после обморока. В галерее леди Стоктон. И здесь. Здесь, в Итон-Парке, она позволила Дэриэну прикоснуться к своим самым интимным местам, чего она не позволяла ни одному мужчине.
Мэрайя теперь боялась своей реакции на его ласки.
И не потому, что опасалась, как бы Дэриэн не сделал ей больно, – она уже поняла, что он никогда не применил бы силу против женщины. За эти две недели графиня очень хорошо его узнала. Он не был человеком, который показывает свою силу через физическое доминирование над остальными людьми. Нет, для этих целей он использует лишь силу своей несгибаемой воли.
Она прекрасно понимала, что Дэриэн не способен физически причинить ей боль, как когда-то это сделал Карлайл.
Но Дэриэн Хантер может причинить ей боль в другом смысле.
Она не только возбуждалась от его близости, чувствовала к нему сильнейшее в своей жизни желание. Он ей по-настоящему нравился. Она восхищалась им. Его силой. Его честностью. Его преданностью семье. Его чувству долга по отношению к отечеству. Он был во всех смыслах благородным мужчиной, человеком чести.
Мэрайя понимала, что может его полюбить.
А она не хотела влюбляться, даже в такого красивого и благородного мужчину, как Дэриэн Хантер, герцог Уолфингэм.
Ее независимость, которой она так наслаждалась теперь, очень тяжело ей досталась. После долгих лет пустой беспросветной жизни, когда ей часто приходилось скрываться в деревне, чтобы не видеть своего мужа, человека, которого она ненавидела и презирала. Семь лет назад она обнаружила, что Мартин предал Обри Мэйстоуна, и с тех пор ей уже незачем было бояться его или того, что он может с ней сделать. Обри Мэйстоун позаботился об этом.
Впервые в жизни Мэрайя делала то, что ей нравилось. Ее работа на корону оказалась очень успешной, что позволило ей собой гордиться.
Влюбиться в мужчину означало поставить эту жизнь под удар.
А любовь к Дэриэну Хантеру, восхитительному герцогу Уолфингэму, скорее всего, привела бы ее к тому, что ее сердце разбилось бы в тот самый день, когда он бросил бы ее и ушел к другой женщине, которая захватит его воображение.
