И теперь он не знал, сердиться ему или смеяться.
– А если я этого не сделаю?
Леди ослепительно улыбнулась, но по ледяному взгляду, которым она обожгла его, он понял, что улыбка скорее предназначалась не ему, а возможным наблюдателям со стороны. Мэрайя приняла руку, которую он учтиво ей предложил, чтобы увести с танцевальной площадки.
– В таком случае у меня не останется другого выбора, кроме как пригласить двух лакеев, чтобы те выпроводили вас силой, – сладко проворковала она, резко выдернула свою руку и решительно развернулась к нему лицом.
В отличие от ее холодной гримаски, улыбка Дэриэна была вполне искренней. В самом деле, он не мог припомнить, когда в последний раз так развлекался!
– Вы уверены, что усилий двух лакеев будет достаточно для этой задачи? – саркастически поинтересовался он.
При столь явной насмешке алебастровые щеки графини заалели.
– Мне все равно, сколько лакеев потребуется, чтобы выставить вас за дверь, ваша светлость! – От переполнявшего гнева ее пышная грудь вздымалась и опускалась так быстро и так маняще, что Дэриэн не удержался от одобрительного взгляда.
– Но я лишь сообщил очевидное, мадам. – Дэриэн вопросительно приподнял бровь.
– Которое заключается в том, что вы считаете меня абсолютно недостойным объектом страсти вашего брата?
– Я бы еще прибавил, мадам, что считаю вас абсолютно неприемлемым объектом для любого внимания со стороны моего брата. – Осознав, что теперь он поддался чарам этой обворожительной женщины, которая, как он понял в последние несколько минут, совершенно не похожа на других, Дэриэн неодобрительно поджал губы.
Мэрайя Бичем ослепительно красива, ни один мужчина не смог бы устоять перед соблазном смотреть на то, как восхитительно вздымается и опускается ее грудь. Однако пока они танцевали, он с удивлением осознал, что графиня представляет собой нечто большее, нежели просто смазливую мордашку и великолепное тело.
Ее решительность, равно как и очевидное презрение к нему, стали живительной переменой после долгих лет вынужденного общения с флиртующими жеманными кокетками, старающимися любой ценой привлечь его внимание, с надеждой в один прекрасный день стать герцогиней.
В отличие от них Мэрайя Бичем опытная и мудрая женщина. Состоятельная и независимая, она способна самостоятельно воспитывать юную дочь и принимать решения. Более того, графиня ясно дала ему понять, что будет это делать именно так, как нравится ей.
Зрелый опыт и несомненная сила воли этой женщины возымели странный эффект на либидо Дэриэна. Он вдруг понял, что возбужден, причем влечение так велико, что его мужское естество уже дало о себе знать и теперь, заключенное в плену узких брюк, наливается силой.
Это точно не входило в его планы! Единственным желанием Дэриэна, ради чего ему пришлось посетить этот бал, было защитить своего брата от влияния Мэрайи.
Он крепко стиснул челюсти:
– Охотно покину вас, мадам, если согласитесь избавить моего брата от ваших чар.
Мэрайя задохнулась от вызывающей надменности этого человека, который появился в ее доме с единственной целью: выбранить ее. Даже после ее суровой отповеди он не смутился и продолжает настаивать на своем.
– Полагаю, вам следует адресовать свои замечания брату, а не мне, Уолфингэм.
– Вы слишком сильно вскружили ему голову, чтобы он сумел прислушаться к доводам рассудка.
– Кажется, вы хотите сказать, что уже пытались его вразумить? – с сарказмом спросила она.
В ответ на ее ядовитый тон Дэриэн сжал губы в тонкую линию:
– Я не приветствую иронию в подобной ситуации, мадам.
Ее глаза вспыхнули от гнева.
– А я, сэр, не приветствую ваши оскорбительные манеры!
– Похоже, мы зашли в тупик, – холодно заключил Дэриэн.
Мэрайя прищурила глаза:
– Прошу простить меня. Отпустите мою руку, Уолфингэм. – Ее предупреждение прозвучало обманчиво мягко, когда она сначала посмотрела на длинные изящные пальцы, сжимавшие ее локоть, после чего медленно перевела холодный взгляд на помрачневшее лицо герцога.
А Дэриэн внезапно понял, что ему совсем не хочется отпускать Мэрайю Бичем, его невероятно волновала эта женщина. Он был поражен тем, что совершенно независимо от своей воли вдруг потянулся к ней и еще крепче сжал ее изящную ручку, когда она попыталась высвободиться из его хватки.
И его порыв ему совсем не понравился.
– Полагаю, нам лучше продолжить этот разговор на террасе, – язвительно произнес он, продолжая твердо удерживать ее локоть, пока они не пересекли бальный зал и не вышли на террасу.
Здесь он резко отпустил ее локоть – так же резко, как недавно сжал его, – после чего до боли сцепил обе руки у себя за спиной и надменно посмотрел на нее.
– Да как вы смеете обращаться со мной подобным образом?
Мэрайя Бичем дала волю своей ярости, только сейчас осознав, что находится с герцогом наедине на пустой террасе.
– Я многое смею, когда дело касается защиты моего крайне впечатлительного младшего брата, мадам. – Дэриэн продолжал буравить ее высокомерным взглядом. – Особенно когда у меня есть причины считать, что у такой женщины, как вы, не может быть серьезных намерений по отношению к такому неопытному молодому человеку, как Энтони.
– У такой женщины, как я? – вкрадчиво переспросила Мэрайя.
Дэриэн коротко кивнул:
– Не будем забывать о вашей репутации, мадам.
Она сверлила его сердитым взглядом.
– Вот как?
От ее язвительного тона его взгляд стал ледяным.
– Даже если и оставить в стороне подмоченную репутацию, вы были замужем за человеком старше вас на двадцать пять лет, а теперь флиртуете с человеком моложе вас по меньшей мере на десять лет! – Дэриэн с отвращением передернул плечами. – Может быть, причиной тому ваш страх принять ухаживание от мужчины своего возраста?
Мэрайя понимала, что Дэриэн никоим образом не мог знать о том, как несчастна она была в браке с Мартином Бичемом – ради блага своей дочери оба делали все возможное, чтобы общество никогда не узнало о глубокой неприязни, которую они питали друг к другу.
Что касается флирта с Энтони, то все обвинения его старшего брата – полная чепуха! Она никогда не поощряла ухаживаний молодого лорда Хантера. Ей совершенно ни к чему были его повышенное внимание и восторженное обожание.
По правде говоря, Мэрайя вообще не испытывала интереса ни к одному джентльмену. Ее горький опыт с Мартином удерживал ее от соблазна проводить слишком много времени в мужском обществе, не говоря уже о том, чтобы доверить свои чувства и сердце одному из них. По ее мнению, все мужчины слишком эгоистичны и властны. И у нее не было никакого желания снова подчиниться кому-либо.
