– Пойду-ка спою «Колыбельную»
[1], – во все зубы улыбнулась я. – Гимн сладкой любви. А вы воркуйте дальше, пока розовые слонята в глазах светиться не начнут. – И унеслась.
Во мне кипело возмущение. Каким еще парнем?! Сколько Серебряковой лет? Вчера она на весь класс рассказывала, как ходила на новый мультик Миядзаки в кинотеатр, а сегодня ей уже парня подавай? И ни много ни мало Клоуна?
– Ты стал парнем Серебряковой? – пристала я к нему как-то во время перемены между сдвоенными уроками алгебры.
Я бесцеремонно сидела на его парте, а Даня, откинувшись на спинку стула, взирал на меня снизу вверх. Каролины рядом не наблюдалось.
– Твоим стану, Пипа, – хмыкнул он, а я ответила, что еще, кажется, в своем уме.
На душе было радостно.
– А почему не стал? Она бы тебя за нос твой красный клоунский дергала!
Проходящий мимо дурак Петров заржал:
– Не только за нос, Пипетка!
Вместе с ним засмеялись еще несколько мальчишек. Даня хмыкнул. Я почему-то залилась краской.
– Какая ты милая, когда смущаешься, – сказал Матвеев и вдруг коснулся моего бедра – я вздрогнула от неожиданности и хотела было возмутиться, но оказалось, что он поправил мне чуть задравшуюся юбку.
Кажется, я стала красной, как свекла, от смущения ударила Матвеева по предплечью и хотела быстренько сделать ноги. Но он решил меня поймать. Между нами, как и всегда, завязалась шуточная борьба, которая закончилась тем, что Данька взвалил меня к себе на плечо, как куль с картошкой. Я громко верещала, но он меня не отпускал. И поставил на пол только тогда, когда в классе появилась математичка, одарившая нас весьма нелестным взглядом. Впрочем, взгляд вернувшейся из столовой Каролины был куда более недобрым. Серебрякова, в руках которой было несколько шоколадных булочек и два сока, опустилась на свое место рядом с Даней – сок и булочки предназначались ему. И весь урок косилась на меня. А я сидела довольная-предовольная – ровно до того момента, как математичка вызвала меня к доске. Уравнение я решила быстро и, пока учительница что-то объясняла классу, написала мелом: «Даня лох». Это увидел не только Матвеев, но и весь класс, а потому грохнул от смеха. Но прежде чем математичка успела повернуться к доске, я уже все стерла и стояла по стойке смирно.
…А что я могла поделать, если Даня и правда лох?
Глава 7
Тайный поклонник
В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ЧЕТВЕРТИ произошло кое-что странное, определившее наше общение на несколько лет вперед. Это был наш последний совместный дружески-ненавистнический поход.
Я и Даня возвращались домой. Рюкзаки за нашими спинами казались непривычно легкими – в них лежали только ручки да дневники, в которых мы выставили годовые оценки. Настроение наше было отличным, мы бойко препирались и по дороге забежали в «Макдоналдс», решив, что неплохо было бы отпраздновать окончание учебного года. Даня, профессиональный проглот, заказал себе кучу всего: картошку фри, гамбургер, наггетсы, молочный коктейль, что-то еще, а я – газировку и мороженое.
– Вот смотрю я на тебя, и сердце радуется, – сказала я с улыбочкой Дане, подложив под щеку ладонь.
– В смысле? – прошамкал он.
– Ты так кушаешь хорошо, что моя личная внутренняя бабушка умиляется. Такой молодец.
– Так-так-так, надо же, – ухмыльнулся Клоун. – А кто еще живет в тебе, кроме бабушки?
– Внутренняя маленькая девочка, – попыталась я своровать ломтик картошки, но мне не дали этого сделать – легонько шлепнули по руке.
– Угощать кого-то – это как инвестиция в будущее, – заметила я невзначай.
– А не трогать чужое – это инвестиция в безопасное будущее, – отмахнулся Клоун. – Так кто-нибудь твоего возраста в твоей голове проживает, Пипетка? Или ты окончательно двинулась и тебя можно вести к доктору?
– А кто проживает в тебе? Внутренний клоун с красным носом? Кстати, не пищит?
Я попробовала схватить Даню за нос. Он отмахнулся, а я опять не к месту вспомнила шуточку Петрова. И смутилась, хоть и виду не показала.
– Пищишь здесь только ты. У меня нет раздвоения личности. Я серьезно, Сергеева. Ты можешь вести себя как девушка своего возраста? – спросил Даня и даже есть перестал – сидел и сверлил меня взглядом.
– А почему ты спрашиваешь? – удивилась я, думая, что он готовит какую-то подлянку.
– Мне просто интересно. Твои ровесницы думают о шмотках, косметике, парнях, а ты бегаешь за комиксами и прокачиваешь своего перса в «Линейке»…
– Можно подумать, ты своего не прокачиваешь, – перебила я Даню. – Алло, мы с тобой в одной пати вместе! Ты меня сам туда затащил!
Это было правдой. К многопользовательским онлайн-играм меня приобщил Клоун. И с его легкой руки я втянулась. С тех пор мы часто объединялись в команду, где он был танком, а я – хилером.
– Мне просто нужен был перс для прохождения миссии, – отозвался Даня, который всегда находил, что ответить. – Я же не знал, что ты там так и останешься.
– Слушай, ты, девичий эксперт, мачо недоделанный! С чего ты взял, что я не веду себя как другие девушки моего возраста?
– Ну не знаю. Вот если бы тебе какой-нибудь чувак предложил встречаться, ты бы согласилась? – спросил Даня и даже не заметил, как я своровала наггетс.
– Что за вопросы?! – засмеялась я. – У тебя лицо такое серьезное, что мне страшно.
– Ответь. Ты нравишься моему другу, – выдал Клоун.
– Какому?! – загорелись у меня глаза от любопытства. И даже сердечко забилось быстрее.
– Не скажу.
– Говори!!!
– Нет.
– Ла-а-адно… И давно? – спросила я. От его слов стало радостно.
– Некоторое время, – уклончиво отвечал Даня.
– Может, это он мне валентинки слал?
Матвеев пожал плечами.
– Не интересовался такими соплями.
– Сам ты сопля, – возмутилась я. Тайные валентинки я собирала и хранила в деревянной шкатулке. – Так кому я нравлюсь?
– Я обещал ему не говорить, – уперся Даня. Он всегда был ужасно упрямым человеком и если чего-то не хотел, никто не мог заставить его это сделать.
– Тогда как я пойму, нравится он мне или нет?! Намекни хоть, какой он? – мысленно перебирала я в голове всех его друзей.
– Тупой, – ухмыльнулся Клоун. – Кто на тебя еще западет, Пипетина?
– Ха! Наверняка он очаровашка, не то что ты, – рассмеялась я весело.
Новость грела душу.
– Конечно. Ответь на вопрос, – снова стал серьезным Матвеев. – Стала бы ты встречаться с моим другом? У него реально плохой вкус, и ты ему нравишься, – не сдержавшись, добавил он.
