— У нас широкая позиция.
— Ваша широкая позиция — ваше узкое место. Получается пирамида со срезанной верхушкой, какая-то размытая промежуточная цель. У вас потому тоска эта во всем, что не может вот это быть главным смыслом в жизни. НАШ-то человек вот уж точно рождается для другого. Какой-то самообман, вы как будто сами себе не позволяете увидеть, что цели-то могут быть гораздо выше, что вершина у пирамиды должна быть — и она есть. А у вас — какой-то «синдром Буратино» наоборот: вы живете и не знаете, что за холстом на стене находится дверь, а за дверью… да все, что угодно.
А знающие люди ведь говорили: не будет других на Руси, только те, кто верит. Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня! Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он Русский».
— У меня на руках вот такой расклад. А у вас что? Я классика читала, могу цитировать: «Мы должны будем сменить все. И придумать себе Нового Бога, возможно, какой-нибудь тунгусский метеорит или железную планету в холоде Космоса. Нашим Богом будет тот, кто даровал нам смерть. Может, нашим Богом будет Смерть…» Это какая-то попытка провозгласить новое летосчисление, сделать вид, что до тебя тут ничего не было.
Слушайте, ну не в России этим заниматься. Про метеорит говорят людям, которые сами — соль земли. И наворачивать семь верст до небес — это ведь все тоже признак неправды. Потому что правда — проста…
И эти люди — это ведь не нация. А нация — это не эти люди. Чем вы собираетесь нацию скрепить? Как звучит определение нации и на какой стадии жители территории в эту нацию превращаются, я примерно представляю. Это когда все устремления — в одну точку. Как, например, во время войны, когда всем миром надо в войне победить…
А еще умные люди задолго до нас расписали, где точка приложения конкретно для России. Вера. «Русь — подножие Престола»… И если мы, по сути, просто решаем, какую «сказку про будущее» выбрать, во что верить, то я предпочту пророчества авторитетного человека. А придумывать что-то свое и не обращать внимания на то, что уже есть, — это несерьезно…
— И какая твоя сказка?
— Россия не сможет без православного фундаментализма. В этом корень всего.
— Теократическое государство?!
Ого, как он лихо снимает слова у меня с языка! Он вскинулся, в глазах засветилось узнавание, вдруг какое-то из моих слов оказалось полностью созвучным его мыслям:
— Да это самое лучшее, что может быть! И за такую идею… да, ВОТ ЗА ЭТО я пойду сражаться…
Я взглянула на него: сам понял, что сказал? Я-то все поняла.
Ему абсолютно понятно и созвучно оказалось именно то невероятно сложное философствование о традиционализме, «…изме», «…изме», что изначально составляло основу будущей «партии прямого действия». Но я все больше убеждаюсь: он не мог не среагировать и на знамена, полыхнувшие над колонной. Да так, что очень быстро оказался впереди всей колонны… Он воин, ему нужна война и нужен подвиг и — плещущие впереди на ветру знамена. Нужна самая прекрасная цель борьбы… Нацболы яростнее всех размахивали красным флагом — он и пошел на этот красный цвет. И они очень высоко поднимали знамена — так, что почти заслонили небо. Но разве этим небо по-настоящему заслонишь? Небо — это то, что не заслонить ничем. Значит, оно здесь главное. Он-то это чувствует. И он может себе позволить настоящую цель. «Русский народ — меч Бога…» Хочется ведь принадлежать такой цели…
«Вам хочется песен? Их есть у меня…» Я развернула масштабную подрывную деятельность, я сидела перед адептом одной «религии» и яростно проповедовала ему другую. И та и другая — религия бешеных… И в какой-то момент он уже втянулся, уловил знакомые нотки, принял мою логику как свою.
А ведь это — начало очень хорошего разговора… Но я только вдавила палец в кухонную клеенку.
— Запомни… эти свои слова…
Этакое закамуфлированное: «За базар ответишь…»
За и против
— Геополитику надо изучать… — Алексей проговорил это через несколько часов. Вообще-то, он произнес это вместо: «С добрым утром…» Утро резко стало еще и забавным. У него невероятная способность возвращаться к разговору «с той же цифры» спустя долгое время.
— Россия не может просто отделиться. Нам надо, наоборот, объединяться с мусульманским миром и вместе бороться…
— За что?
— Не за что, а против…
Вот здесь-то… Вот здесь-то меня как будто толкнули. Мгновенное ощущение… но я уже знала, что это такое.
Вот она. Я ее теперь где угодно различу, я на ней уже собаку съела. Липким холодом мне в глаза поползла ТА САМАЯ национал-большевистская тоска. Опять это невыносимое против, это разрушающее тебя самого разрушение…
Я еще слишком хорошо помню, в какой ужас меня это все вгоняло. И теперь этот «единственный на свете настоящий мужик», рядом с которым я вырвала для себя у жизни дни невероятного покоя, оказалось, тоже тащил эту тоску за собой…
Этот человек мгновенно утратил для меня всю свою кажущуюся надежность. От него хотелось бежать со всех ног. Настолько все в нем оказалось неправильно, зыбко, опасно: сделай с ним еще хотя бы шаг — и полетишь в трясину, на самое дно.
Если бы это была хата, я бы сказала, что эта хата вдруг оказалась полностью паленой.
О чем он? Не за, а против? Ну да, собственно, что и требовалось доказать. Все-таки это был настоящий, убежденный нацбол…
Бред какой-то…
— Да как такое возможно — просто бороться против чего-то? Что это, «искусство ради искусства»? Борьба ради борьбы? Что за цель такая? Где здесь вообще цель? Если уж борешься, то, по логике, борешься ЗА. А все остальное — детали… У тебя же получается отрицательная цель, разрушение, просто разрушение, даже уже без цели. Не может быть такого. Все, что делает человек, должно быть со знаком плюс. Иначе он не сможет долго этим заниматься. Элементарно психика человеческая не выдержит. Разрушение в корне противоречит самой человеческой природе. Разрушение — абсолютно демоническая сущность… Да и потом, меня было уже не остановить. Пусть меня потом расстреляют, но я договорю… — Цель за — она глобальнее. Она вмещает в себя очень много против…
Это вон как дверь. Ты предлагаешь просто бороться с этой дверью. Кстати, непонятно зачем. Я же знаю, что мне надо попасть вон в ту дальнюю комнату, путь в которую эта дверь преграждает. Может быть, ради выполнения своей задачи мне даже придется пожертвовать дверью. Выбить ее, взломать, просто открыть. Не важно, главное — войти. И пока ты в щепки крошишь ни в чем не повинную дверь, я быстренько проскочила внутрь — и я уже в пятой, в десятой комнате. А ты все возишься с первой дверью…
Как перехитрить самих себя
«Бог — единственное, что может объединить…»
