Рука болела в двух местах — локоть и плечо, видимо, Сизов при жизни был сильным человеком. Потрогал локоть — ссадина.
Больше Сизов в эту ночь не снился.
Утром, целуя меня в плечо, Ольга удивленно спросила:
— Откуда у тебя синяки? Вечером их не было. И вроде как кровь, — она потерла засохшее пятно на простыне. — Откуда?
Я показал локоть.
— Что-то я не слышала, чтоб ты ночью вставал. Обычно я чутко сплю. Обо что мог удариться?
Я знал, откуда ссадины и синяки, но не желал в это верить. Да в это не поверил бы любой, окажись на моем месте.
— Андрюша, ты почему молчишь? — Ольга вопросительно и тревожно глядела на меня.
Наконец-то кому-то есть дело до меня. И я не стал скрывать, Ольга теперь была для меня тем человеком, которому можно сказать все, без утайки:
— Во сне бродил с Сизовым по Жердяевке, только подошли к подполью, обвалившемуся, засыпанному землей, как снизу повеяло таким холодом, что меня обуял ужас. Вот тут Сизов схватил меня за плечо и отбросил в сторону. Падая, я разбил локоть. Но ко мне все же прикоснулось что-то холодное, вот сюда, — я откинул одеяло, чтобы показать место прикосновения, и не поверил глазам, чуть повыше щиколотки ногу обвивала коричневатая полоска, какая обычно бывает при ожоге.
— Е-мое! — невольно вырвалось у меня.
Это было первое наше с ней утро, когда мы не занялись сексом, а говорили и говорили, пытаясь понять, что же со мной случилось на самом деле и возможно ли такое…
Я всегда говорю — «занялись сексом». «Занялись любовью» — это принижение любви, свержение ее с той недостижимой высоты, которую она занимает, отождествление с простой физиологической потребностью. Получается, как в анекдоте: «Ваня, ты меня любишь?» — «А я чо делаю?»
За завтраком — овсянка, крепкий кофе — мы снова вернулись к моим ночным приключениям. Ни Ольга, ни я никогда не увлекались книгами по черной, белой магии — и вообще мистикой, но отрицать мое короткое пребывание в ирреальном мире не стали, а задумались о последствиях. И договорились до того… Ольга вдруг вытаращила глаза и шепотом спросила:
— А Оно не могло попасть в наш мир вместе с тобой? Оно успело схватить тебя за ногу, а ты, возвращаясь, на секунду, на миг открыл окно, брешь, не знаю, как правильней сказать, и притащил Оно с собой.
— Если это так, то мы вскоре об этом узнаем, — я был удивлен совпадению мыслей, я тоже подумывал, а не проникло ли вместе со мной нечто ужасное в наш реальный мир.
— Все, этой ночью я не дам тебе уснуть.
— Я буду только рад, — ухмыльнулся я, хотя было совсем не до смеха.
— Да ну тебя. Будь серьезным, — Ольга глянула на часы. — Все, пора собираться на службу. Ты не мог бы меня сегодня встретить? А то один козел достал, сил нет терпеть. Козлов из администрации Х-ва, его левая рука или нога, или что другое.
— Может, ему внушение сделать? — я постучал кулаком по ладони.
— Что ты, он какой-то чемпион. Черный пояс и все такое. Ходит, как павлин. Конечно, я сама виновата. Ты не стал приходить, вот я и попыталась найти замену. Переспала с Козловым и сказала, что больше встречаться не желаю. Он страшно обиделся, мол, я его использовала как фаллоимитатор и теперь у меня нет другого выхода, как трахаться с ним, или он меня убьет. Я, конечно, соврала, сказала — замужем. Но ему на это наплевать. Раз задержалась на работе, чуть не изнасиловал. Хорошо, охранники были недалеко.
— Я тебя обязательно встречу.
— Чем будешь заниматься без меня?
— Вымою посуду и пойду по магазинам, надо купить кой-какого товару.
Я вымыл посуду, посмотрел по телевизору новости и уж потом двинул в магазин. Но не дошел. Проезжающий джип вдруг резко тормознул, тут же «жигуленок» ткнулся ему в зад, послышался звон разбитых фар. Крепкий на вид водитель «жигуленка» с матом начал вылезать из машины, но тут же юркнул обратно. От джипа в мою сторону шел человек-нос, которого я ловко обул, уйдя через заднюю дверь почты. И с ним три амбала. Видимо, все это время они искали меня.
Я рассказываю медленно, а в действительности все происходило быстро, я даже не догадался убежать. Правда, потом, вспоминая, так и не мог решить — не догадался или меня удержала на месте какая-то сила. Потому что я должен был убежать, справиться с двумя, если, конечно, повезет, еще можно, но с четырьмя качками, причем один с битой — дохлый номер.
Первый без всякого базара замахнулся битой, но опустить ее мне на голову не успел, я ударил его в лицо, и он по-киношному пролетел несколько метров и рухнул у джипа. А я, не ожидая, пока он закончит полет, схватил второго, поднял над собой и опять по-киношному — других слов не нахожу — бросил на «жигуленок». Третьему, выхватившему нож, я легко, словно делал это много раз, сломал руку, и он, поддерживая ее другой рукой, орал благим матом. Четвертый кинулся бежать, но я пустил вслед биту и угодил точно в ноги, тот упал и с диким криком корчился на асфальте.
Начал собираться народ, и я поспешил удалиться, однако успел заметить, как шофер «жигуленка» вылез из машины, поднял руки и подмигнул, может, это у него было нервное. Ударом правой я отправил его в нокаут.
Уже петляя между домами, подумал, зачем я его ударил, и не нашел ответа, как не нашел его и на другой вопрос. Откуда у меня взялась такая сила? Конечно, я владел некоторыми приемами рукопашного боя, да и Костя кое-чему научил, и так просто меня было не взять, но чтоб такое… В одном из дворов я увидел лежащую сваю и, ухватившись за арматуру, легко поднял ее. Тут уж отпали последние сомнения. Оно, коснувшись меня, наделило частью своей силы, и хорошо это было или плохо, мне еще придется узнать. Но настроение испортилось сразу.
В узком переулке между домами — где, спрашивается, была пожарная инспекция? — встретилась группа парней. Я уложил их всех, хотя они и не думали задираться, а я мгновение назад не собирался на них нападать.
В своем подъезде я чуть не двинул по зубам соседа, хотя он только спросил, где я пропадаю.
И я решил из квартиры никуда не выходить, моя агрессивность пугала. Была она пассивной, мне не хотелось куда-то бежать, кого-то бить. Но надо было все же себя чем-нибудь занять, отвлечься.
Начал с поливки цветов, мама в каждом письме спрашивает, как там чувствуют себя амариллис, хойя, цикламен. Кроме этих цветов, у нас еще есть доброе утро, невеста, фиалки, бегония, ну и, конечно, герань. Мама оставила мне инструкцию по поливке, которой я строго придерживаюсь, так цикламену нужно периодическое круговое опрыскивание воздуха, а хойе нужно опрыскивание уже самих листьев, кроме периода цветения. А цветет она такими восковидными, словно искусственными небольшими звездочками и вечерами наполняет комнату удивительным ароматом. Цветы долго не опадают, и все это время мы словно находимся в южном экзотическом саду. А вот амариллису, соседка называет его гиппеаструмом, полив увеличивают лишь с появлением цветочной стрелки, которая быстро достигает тридцатисантиметровой высоты и распускается четырьмя похожими на саранки цветами, жизнь которых продолжается недолго. Еще мне нравится бегония, ее тонкие свисающие стебли украшаются в период цветения нежными, неземными цветами.
