— Понятно. Думаю, что согласие всех родственников будет.
— Я по электронной почте вышлю вам перечень документов, которые должна будет представить сестра матери. В Брюгге приеду только после прибытия бабушки, подписания прошения об опекунстве и согласия на опекунство одного из вас. Кстати, я обычно беру довольно большую сумму за свою работу. Но учитывая, кто порекомендовал вам меня, я представлю счет из расчета только по двести евро за час работы. Вас это устраивает?
— Да, главное, чтобы был положительный результат.
Генри пообедал. Времени до вечера много. Решил съездить в Осткамп.
Не заходя в кафе к Монике, заехал к Вильяму Ван дер Бергу. После обмена любезностями сразу перешел к делу:
— Вильям, у тебя приличный нож найдется?
— Что, Пьер, проблемы?
— Я отдыхал в Колумбии, нарвался там на бандитов. Немного поцапались, вот теперь они отследили меня в Бельгии. У меня ничего нет из оружия, нужен приличный нож.
— В Колумбии? Эк куда тебя занесло. Что-то с наркотой?
— Нет, с наркотой никогда в жизни не связывался. Просто отдыхал с девушкой. Не в Европе же отдыхать, я ее всю объездил по делам. Так что-нибудь дашь?
Вильям внимательно вгляделся в лицо Генри:
— Хорошо, дам. Только назад не возвращай. И постарайся, чтобы не выплыл потом на поверхность.
Открыл малозаметную дверь на первом этаже, пригласил Генри войти в малюсенькую комнату. Показывает на стеллаж у стенки:
— Посмотри, что подойдет. Может быть, тебе что-то серьезнее нужно?
Генри внимательно рассматривает аккуратно разложенные ножи всех типов: от больших мачете до узких кинжальчиков, четыре винтовки, пять немецких и бельгийских пистолетов. Коробки с патронами.
— Вильям, какая роскошная коллекция! Все зарегистрировано?
— Не все. Кое-что осталось с давних времен, но в основном все куплено легально.
— Дай что-нибудь не зарегистрированное. Пистолет не нужен.
Вильям поднял два ножа, показывает их:
— Вот эти еще со времен службы в Легионе.
Генри выбрал небольшой нож с узким лезвием, длиной сантиметров пятнадцать:
— Этот подойдет.
Вильям повторил:
— Бери. Только чтобы он не появился потом на свет божий. Но мы еще посидим у меня, выпьем кофейку. Вино не предлагаю, так как тебе еще возвращаться. Или ты останешься на ночь?
— Нет, хочу закончить вечером дела с колумбийцами.
Потом они посидели за столом. К кофе у Вильяма нашлись крекеры, молоко. Вильям немного растерянно поведал:
— Кажется, Моника все-таки согласится выйти за меня замуж. Что-то у нее перестало ладиться с другом из Брюгге. Но теперь уже я в сомнении. Непонятно мне самому, чего я опасаюсь. Наверное, страшновато менять что-то в жизни.
— Зря боишься, вернее, беспокоишься. На мой взгляд, она спокойная, здравомыслящая женщина. Не станет она пытаться тебя перевоспитывать, заставлять делать то, к чему ты не привык. Может, ты за секс опасаешься?
— Да нет, этого я как раз не боюсь. Но все равно как-то это странно.
— Вильям, ты же этого очень хотел, столько лет добивался. Плюй на сомнения, старые вояки идут вперед, ничего не боясь. Да и прекрасная она женщина, отличная хозяйка. Кстати, как там Жанна поживает?
— Вернулась в Брюссель. И правильно, чего ей здесь гнить. Молодая, энергичная, пусть ищет свое место в жизни. Мы с Моникой ей всегда поможем.
— Вот видишь, дополнительная забота у тебя появится, дополнительный интерес к жизни.
Немного поговорили еще, и Генри отправился домой.
21:00. У дома колумбийцев в Остенде.
Генри проходит мимо дома. Его одежда помята, рукав свитера разорван — вид непрезентабельный. На руках тонкие темные перчатки. Останавливается у входа во двор, стоит покачиваясь. Нагнулся, как будто его вырвало. Из дома выходит сумрачный метис, не спеша подходит. С отвращением на лице говорит по-испански:
— Чего ты здесь делаешь? Пошел вон.
Генри заплетающимся языком, по-французски:
— Ты чо, не можешь нормальной речью говорить? Понаехало вас тут, красножопых. Катитесь отсюда, если не хотите человеческого языка понимать.
Сделал выразительный жест, чуть не упав при этом.
Метис понимает смысл сказанного, да и жест был вполне определенный. Возмущенный, пытается схватить Генри за шиворот и отбросить его подальше, но при этом сам валится на бок. Одновременно получает удар ножом под третье ребро. Оба опрокидываются, но в падении Генри нащупывает и вытаскивает у него из-за ремня пистолет.
Генри проник в дом, и пройдя по всем комнатам, обнаружил, что здесь никого нет.
Вернулся во двор. Затащил метиса в дом — в каморку под лестницей, ведущей на второй этаж. Вынул из тела нож и вытер его об одежду метиса. Укрылся в той же каморке, ожидая хозяев.
Ждать пришлось долго. Более чем через сорок минут послышались голоса. Вошли двое мужчин — они в заметном подпитии, явно удивлены, что их не встречает сотоварищ. Ругаются на испанском, прошли на кухню и поднялись наверх, спустились, обсуждают еще более непонятную ситуацию. Генри дожидается, когда появится третий: ведь в машине было четверо. Наконец появляется еще один, сразу же разразившись бурной руганью.
Генри, не выходя из-за лестницы, стреляет три раза. Подбегает к свалившимся мужчинам, осматривает их и делает еще два контрольных выстрела. Бросает пистолет и быстро уходит.
На улице идет не к машине, а в противоположную сторону. Сворачивает за угол и по другой улице подходит к своей машине. Уезжает по приморской дороге к Zeebrugge, и оттуда по Zeelaan и Expressweg возвращается домой в Брюгге. По пути выбрасывает нож в канал.
09:00. 8 сентября, четверг. Брюгге.
Комната Генри в доме Лолы.
Генри звонит по телефону:
— Джек? Это я, Питер. Ситуация немного изменилась. Не нужно присылать мне то, что я просил вчера. Ты в курсе?
— Да, Питер, ты уже разобрался?
— Да, все в порядке. И передай шефу, что я через недельку или чуть позже обязательно позвоню.
— Будет сделано. Пока.
13.00. 9 сентября, пятница.
Кабинет Патрона.
Патрон закончил читать деловые бумаги, вертит в руках настоящую кубинскую сигару, предвкушая два дня отдыха. В комнату после стука входит, пряча глаза, «consejero». Патрон встает, внимательно смотрит на него:
— Надеюсь, ты сегодня с хорошими вестями? Меня не устраивает, что эти засранцы, посланные Эдуардо, смяли какую-то бабу. Мне нужны камешки и голова этого немца. Каковы успехи?
