Генри сидит во взятой им на окраине машине, в тридцати метрах от двухэтажного домика секретарши.
Объект — солидный шестидесятилетний бизнесмен — подъезжает на такси, как обычно, в девять вечера. Улица предместья пустая. Такси отъезжает, и Генри сразу ставит свою машину на это же место, останавливаясь задней дверцей к клиенту. Объект изумленно замирает на мгновение, хочет понять, в чем дело. Генри выскакивает из машины и заталкивает его на заднее сидение.
— Сидеть. Вам придется ответить на несколько вопросов. Я из МАД. Нас интересуют ваши связи с Пакистаном.
Объект широко раскрывает рот, не может ничего произнести — хватается за сердце. Для солидного коммерсанта с рыльцем в пуху интерес Службы военной контрразведки — удар по нервам и сердцу. На это Генри и рассчитывал:
— Примите таблетки, вам будет лучше.
Вытащил из сумки коробочку, высыпал на его ладонь горсточку таблеток и подал бутылочку с водой. Клиент, как загипнотизированный, проглотил всю горсть и запил водой.
— Кажется, нам придется отложить беседу. Мы встретимся, когда вы будете себя лучше чувствовать.
Вытащил его из машины и подвел к двери. Объект автоматически вынимает из кармана ключ, вставляет в замочную скважину. Генри возвращается к машине и уезжает.
На следующий день Генри развернул газету «Hamburger Morgenpost». В разделе сплетен и скандалов крупными буквами: «Солидный предприниматель найден мертвым на лестнице в чужом доме». Ни фотографии, ни указания фамилии. Ниже: «Возможна связь предпринимателя с дамой, проживающей в этом доме. По информации из надежных источников, смерть наступила из-за передозировки сильнодействующих лекарственных препаратов».
14:35. 20 мая 2015 г., среда. Гамбург, Репербан.
Через пять минут вышли к театру «Империал» на Репербане. Марта остановилась и разглядывает афиши:
— Генри, смотри, сегодня дают «Мышеловку» по Агате Кристи.
— Ну и что? Я не любитель театра. Может быть, мне не приходилось бывать на выступлении хорошей труппы, но страсти, разыгрываемые на сцене, всегда кажутся надуманными, эмоции — фальшивыми.
— Пойдем в театр! Мы еще нигде не были. И вообще, я давно не была в театре.
На лице у Генри недовольство, но все равно, видимо, придется соглашаться.
— Ладно. По делам мне только завтра. А сегодня нечем заполнить вечер. Не в казино же идти. Агату Кристи я всегда любил, но «Мышеловку» не помню.
Подходят к кассе, Марта покупает билеты. И тут же заволновалась:
— В чем же я пойду в театр? И в чем пойдешь ты?
— Я не собираюсь переодеваться, это не миланская опера. А ты? У тебя ведь есть хороший костюм, ты говорила.
— Да, и новые туфли надену.
Все равно не успокоилась — и прическа у нее плохая, и рубашка Генри совсем не свежая:
— Почему ты путешествуешь без чемодана?
— Я же тебе говорил, что чемодан в машине, в Кёльне. Куплю я рубашку. А ты иди в парикмахерскую.
Лицо Марты сразу прояснилось. Послала воздушный поцелуй и отправилась в ближайшую парикмахерскую.
15:30. У парикмахерской Генри в новой рубашке ждет Марту.
Марта появилась с новой прической, улыбается. Не спеша идут по Репербану. Дошли до Кёнигштрассе, вернулись и постояли у казино. Марта смотрит на Генри:
— Пойдем после театра, поиграем немного?
— Нет. Сегодня играть не хочется.
17:00. Номер в отеле.
Генри переоделся за несколько минут. Марта меняет свой облик каждые две-три минуты. Надела брючный костюм, примерила туфли, долго смотрела в зеркало, требует от Генри сказать, идет ли ей. Осталась неудовлетворенной, два раза переоделась в разные платья, меняет кофточки, настроение меняется вместе с платьями. В результате она оказывается все в том же самом брючном костюме, чего, однако, и следовало ожидать.
— Ты замуж собираешься или на выпускной бал в школе?
— А тебе все равно, как я выгляжу?
19:30. Театр.
Посмотрев спектакль, обмениваются мнениями уже на улице. Марта, воодушевленно пытается объяснить Генри, что конкретно ей понравилось:
— Я в университете участвовала в нескольких постановках, но это был, конечно, совсем другой уровень. А здесь я просто в восторге от игры артистов. Знаешь, я все время подозревала разных персонажей. Считала убийцей то Кристофера, то майора Меткалфа, то даже миссис Кейсуэлл. А сержанта Троттера даже не заподозрила.
— А я все время думал: могли ли гости этого пансиона, благовоспитанные англичане, имеющие определенные нравственные принципы, убить? Да, видно, что могли в особых обстоятельствах. Но невозможно распознать убийцу, некого было априори отбрасывать.
Я внимательно смотрел на каждого из этих лощеных англичан, собравшихся как бы случайно в приветливом пансионате. Думал, что было бы с ними, попади они в ситуацию случайного человека в благожелательной, но отчужденной Европе? Да то же, что постоянно происходило с молодыми джентльменами, попавшими из патриархальных условий небольшого поместья викторианской Англии в будни африканской или азиатской колонии. Становились бы решительными, жесткими, жесткими до «оправданной» жестокости. Терялись бы сантименты и наращивалась броня практицизма и оправдания любых действий настоятельными потребностями суровой действительности.
Генри всю дорогу до гостиницы не мог оторваться от своих размышлений. То ли он делает? Может ли уйти из этой круговерти «акций», бегства, периодических «залеганий на дно» во все новых уголках Европы? Так и придется тащить свой крест до Греции, до уютного ресторанчика? Или ресторан в Греции — всего лишь мечта? Что его ждет в ближайший год? Арест и тюрьма, пуля охранника или полиции?
20.30. Отель и ресторан.
В отеле Марта переоделась и потащила Генри в ресторан, размышляя вслух, что они будут делать завтра. Генри же не удосужился сказать ей, что завтра они уезжают. Куда? Пока не ясно. Слишком часто он не знает, куда и с кем поедет завтра.
В ресторане Генри, как всегда, солидно поел — благо, что основательную немецкую еду можно было спокойно запивать не менее основательным немецким пивом. Марта свою порцию почти не тронула.
— Почему ты так мало ешь? Как ты поддерживаешь свои силы? Ведь ешь, как птичка божия. Как у тебя потом хватает сил на секс?
Марта рассмеялась:
— Главное, чтобы у тебя сил было побольше!
9.00. 21 мая 2015 г., четверг.
После завтрака за шведским столом Генри обращается к Марте:
— Я должен отлучиться на час-два, а тебе советую походить по магазинам.
— Генри, что за дела у тебя здесь?
— Мои дела. Я ведь тебе говорил еще в Шмалленберге, что мне нужно в Гамбург.
