— Спасибо, мама. У тебя все в порядке? Бай.
И тут же набросилась на Генри:
— Нет у меня таких знакомых. Почему ищут не тебя, а меня. Кто они такие?
Генри сделал удивленное лицо:
— Не имею ни малейшего представления. Может быть, ты познакомилась с ними в Кёльне, когда была подшофе?
Марта еще что-то проворчала и успокоилась, по крайней мере внешне.
Генри взвесил обстановку: «Не дай бог, еще и Эльза Вилленберг пострадает. Теперь люди Ибрагима знают о его поездке в Венецию. Мало того, что будут предприняты дополнительные меры безопасности, они могут помешать вообще доехать до Венеции. Отныне этого следует ждать в любой момент. Парочка, которая в Германии, не догонит, но Ибрагим, конечно, должен послать людей навстречу».
От тяжелых мыслей оторвал хозяин, пригласивший к столу. Людей в обеденном зале очень мало и хозяин подсел поболтать:
— Сейчас две группы пошли в горы, поэтому почти никого здесь нет. Ведь окрестные места чудесные. Много дичи. Нет, стрелять здесь нельзя даже по лицензии, а когда-то все короли Баварии охотились в этих местах. Собственно, этот дом принадлежал до 1919 года короне. И в нашем поселке в семье королевского лесника родился знаменитый поэт Людвиг Тома. Как? Вы не читали его стихи?
Хозяин притащил целую связку потрепанных журналов «Симплициссимус» и подшивки газеты «Miesbacher Anzeiger» за 1918–1919 годы. Порывшись в них, начал тыкать то в одно место, то в другое. Стихи и полемические статейки Тома везде обведены красным карандашом. Любезности ради Генри взял подшивку. Текст, однако, вызывал у него явную неприязнь, с улыбкой вернул все хозяину:
— Я не очень увлекаюсь стихами. Лучше я отдамся чревоугодию.
Быстро закончил есть. Воспользовался тем, что Марта продолжает ковырять вилкой в своей тарелке, и вышел на веранду.
Веранда отеля.
Генри звонит в «контору»:
— Ибрагим знает, что я выехал за ним в Венецию. Считаю, что продолжать акцию бессмысленно. Охрана будет наготове. К нему непрерывно поступает информация обо мне и моих связях.
— За операцию мы уже получили деньги в полном объеме, и ее прерывать нельзя. Это значительно подорвет наш авторитет. Крота мы определили, обработали, и он сдал нам все что требовалось. Кстати, в полицию Марселя он ничего не передавал. Можешь быть спокоен: он больше не встретится ни на твоем, ни на нашем пути.
— Меня это не утешает. Ибрагиму новая информация не нужна. И я беспокоюсь о своих знакомых. Я говорил вам об убийстве женщины в окрестностях Меца. Это работа его людей. После этого они наводили в Германии справки о моих передвижениях. Они знают мою новую фамилию, знают марку машины. Я выхожу из дела.
— Мы готовы тебе передать почти все, что нам оплачено — девяносто тысяч, включая твой аванс, оставляя себе только десять. Но ты должен завершить акцию.
— Я подумаю.
— Нечего здесь думать, пора действовать. Не забывай, сейчас идет речь о нашем престиже. Заказчики и так недовольны, что дело затянули.
— Ладно, справлюсь. Конечно, Ибрагим предупрежден, но и я тоже знаю, что он предупрежден. Мои семьдесят пять тысяч сразу переведете в Прагу. И я ухожу в отпуск на три недели.
— Хорошо, не сомневайся.
Марта завершила, наконец, обед, расплатилась, попрощавшись с хозяином вышла к Генри на веранду:
— Ты ушел, даже кофе не выпил, что-то не понравилось?
— Смотреть не хотелось на этого антисемита.
— Почему антисемита? Он ни слова не сказал против евреев.
— А ты читала то, что он мне подсунул?
— А что там?
— Статейка этого Тома. Как будто в «Фёлькишер беобахтер» окунулся. Почитала бы ты, как он говорит о Берлине: «Смесь галицийского еврейского местечка и нью-йоркского гангстерского квартала». И это не самое худшее, что он пишет. Я еще сдержался, а нужно было бы начистить хозяину фейс.
— Странно, ты такой выдержанный, а тут взъелся. Ты разве еврей?
— А нужно быть евреем, чтобы антисемитизм не нравился? Нет, у меня отец поляк, по крайней мере, мама так говорила, а мать француженка. Ее я, к сожалению, похоронил пять лет назад.
Оба уже садятся в машину. Генри переложил кейс на колени Марте, набрал секретный код и, не вынимая пистолет, чтобы не напугать Марту, положил его поверх остальных вещей, оставив кейс полуоткрытым.
14:50. В машине.
Марта почти сразу задремала — устроилась, откинувшись на спинку кресла.
Дорога идет после очередного моста через Изар по берегу реки. Через десяток километров, у Вальгау, перешли на прекрасное шоссе 11, но еще через десять минут, уже на шоссе E533, скорость пришлось резко снизить.
Несколько раз пересекли Изар и его притоки. Пошел дождь. Хмурилось с утра, но теперь появились черные тучи, и начался усиливающийся ливень. Путь до Миттенвальда — какие-то несчастные шесть километров — преодолели за пятнадцать минут. Потом дорога все сильнее забирает в гору — знаменитый перевал, через который во все времена потоки солдат и караваны торговцев шли в благословенную долину реки Инн. Машина движется еще медленнее. На дороге не осталось автомобилей — вероятно, все попрятались в близлежащих поселках. И это вполне оправданно — скользкая дорога, сильный дождь, никакого удовольствия от сказочных окрестных ландшафтов.
Не доезжая километр до границы с Австрией, Генри увидел впереди стоящую у дороги машину. Из нее вышел человек в плаще и поднял руку. Возможно, просит помощи. Затормозил около него, хотел выйти, но застыл, увидев перед глазами наставленный пистолет. Из машины напротив раздался голос по-арабски:
— Это он?
Человек в плаще откликнулся, тоже на арабском: — Да, и с ним баба. Сможешь позабавиться с ней.
Расхохотался, на мгновение оглянувшись ко второму, выходящему из машины. Генри использовал это движение — автоматически выхватил из дипломата пистолет и не задумываясь выстрелил ему в голову. Выскакивая из машины, видит краем глаза, как тот медленно падает, одновременно стреляет во второго. Подбежал и сделал контрольный выстрел в голову. Теперь можно вернуться к первому — но он лежит неподвижно, пуля прошла через ухо и вышла с другой стороны.
Из машины в это время выбралась Марта. Ничего не соображая, глядит то на двух лежащих на дороге мужчин, то на Генри, все еще стоящего с пистолетом в руке.
— Генри, что это? Почему?..
Боится произнести недостающие слова, но Генри все равно некогда отвечать. Справа крутой откос — подхватил первого за руки и сбросил его вниз. Второй лежит неудобно, лицом вниз, руки оказались под ним. Генри берет его за левую ногу, тоже тащит к откосу и отправляет вслед за товарищем.
— Генри, это ты убил их? За что? Так нельзя!
