Генри, спускаясь:
— Даже со второго этажа обзор плохой. Я сегодня пообщаюсь со своей фирмой, выясню ситуацию. Может быть, они что-то знают, если с ними связался ваш Джованни.
— Только не впутывайте в это Джованни. Уж он-то ни в чем не виноват.
— Но все же о вашей работе узнали в концерне. Я теперь в этом уверен. Где хранятся материалы?
— У меня в ноутбуке. Все тексты, записанные со слов моих информаторов, и черновики статей.
— Единственный экземпляр? Нет ли копии на диске или флэшке?
— Я не делала копии. Мне и в голову не приходило, что кто-то может попытаться помешать.
— Это несколько странно. Вы — журналист. Работаете, наверное, не первый год. Никогда не сталкивались с недружественным интересом к вашей работе?
— Раньше я работала в основном по заданиям газеты над официальными материалами земельного и федерального правительств. Такого рода исследование я затеяла сама впервые.
— Связан ли как-то со всем этим ваш друг Джованни? У него может быть интерес к вашей работе? Вы рассказывали ему о ней?
— Мы однажды говорили о моей работе. Я похвасталась, что у меня много информации о концерне и я готовлю статью. Но никакими деталями он не интересовался. Да и зачем это ему. У него сугубо гражданские интересы, его фирма к военным делам не имеет никакого отношения.
— Вы давно с ним знакомы? Как познакомились?
— Вы подозреваете его? Это невозможно. Он любит меня. Он просто не способен на нечестные дела.
— Понимаете, Эмма, я должен проверить любые, самые невероятные варианты. Необязательно, что он сделал что-то плохое. Но он мог неосторожно сказать о ваших делах кому-нибудь, проговориться и не придать этому значения. Поэтому я должен знать все, чтобы понять, от чего, от кого и как вас охранять.
— Вам часто приходится это делать?
— Охранять? Нет, не часто. Но я работаю в смежной области. Неплохо знаю, как себя ведут всякие нехорошие люди. И, повторяю, я должен иметь обо всем детальное представление. У меня еще вопросы. Вы с Джованни часто встречаетесь? Где обычно? Всегда ли с вами ваш ноутбук, или вы оставляете его дома, когда уходите?
— Это все действительно вам нужно знать? Это же личное.
— Когда речь идет о жизни и смерти, стирается грань между личным и не личным.
Глаза округлились:
— О жизни и смерти? Какой ужас. Разве в наше время такое возможно? Или вы шутите?
— Еще как возможно. Вы свидетельница, у вас имеется информация о чем-то незаконном. Всего пару часов назад вас хотели убить. Поэтому ваш Джованни забеспокоился и готов платить деньги за обеспечение вашего спокойствия.
— Дайте мне собраться с мыслями. И не обвиняйте меня, пожалуйста. Джованни не может встречаться со мной на людях — он женат. Обычно мы встречаемся в этом домике.
Остановилась, глядит на Генри.
— И не подумаю обвинять вас. Какое у меня на это право? Это ваша личная жизнь. Но вы не ответили еще на один вопрос.
— О ноутбуке? Обычно я беру его с собой.
— А если не берете, где он остается? Да, я хочу понять, могли ли люди службы безопасности получить доступ к информации, проникнув в ваш ноутбук.
— Иногда я оставляла его дома, когда не предполагала работать в загородном домике.
— Вы ездили куда-нибудь за последний месяц?
— Нет, никуда. Только два раза сюда.
— И когда в последний раз?
— Полторы недели назад. Точно — десять дней назад.
— Извините за настойчивость, Эмма. Последний вопрос: когда вы последний раз разговаривали с Джованни?
— Два дня назад. Мне показалось, что за мной следят, и я рассказала об этом Джованни.
— После этого разговора он и заказал вам охрану. Теперь нужно понять, как мы ее организуем. «Нехорошим людям» могли заказать либо похищение вашей информации, желательно вместе с ноутбуком, либо ваше убийство. Мы этого не можем знать. Возможно, хотели только похитить ноутбук, и пистолет был только «на всякий случай». Но не исключено, что заказ более жесткий. Если задача также убрать вас, то могут это сделать в любом месте. Застрелить вас можно и в машине, и когда вы будете подходить к ней, и когда пойдете в редакцию.
— Ужасно. Вы нарочно стращаете меня, или все это серьезно? Но нападение ведь не удалось.
— Если есть заказ, повторить могут в любой момент. Я уже говорил это. Давайте рассчитывать на самый плохой вариант. На то, что заказали и ликвидировать вас, и забрать ноутбук. Советую вам все же отдохнуть, а я тем временем посмотрю, что можно найти в Интернете. И тоже вздремну.
Эмма уходит на второй этаж, в спальню. Генри включает свой ноутбук, устраивается за столом поудобнее.
9:30. Кабинет начальника службы безопасности концерна.
Начальник — мужчина лет пятидесяти, с короткой стрижкой и сумрачным лицом — занят чтением документов. В дверь кабинета стучит и входит сотрудник:
— Шеф, этот чертов Ганс, которого нам рекомендовали, провалил все дело.
— Ты же мне докладывал полчаса назад, что все в порядке!
— Я основывался на звонке Гансу, шеф, но оказалось, говорил не он, а другой тип с его телефона — наплел, что все выполнено.
— Как к нему попал телефон этого идиота?
— Когда Ганс открыл дверь журналистки, его оглушил какой-то здоровяк, отобрал пистолет, телефон и фото журналистки. Дежурный звонил Гансу, а этот тип ответил за него, и мы были уверены, что все в порядке. Вы хотите лично поговорить с Гансом?
— С ума сошел? Этого мне еще не хватало. Известно, где сейчас журналистка?
— Пока не обнаружили. Я посылал проверить одного из наших — в квартире ее нет. Впечатление, что собиралась спешно.
— Брось несколько человек на ее поиски. Ищите любые зацепки. Проверьте ее знакомых и родственников. Используйте все связи в полиции. Узнайте все о ее кредитных карточках. Нужно найти ее сегодня же — неизвестно, когда она выплеснет всю свою грязь на концерн. Да, еще прижмите этого макаронника, ее приятеля. Возможно, она будет ему звонить.
11:00. Дом Эммы, гостиная на первом этаже.
Генри все еще сидит за ноутбуком. Сверху спускается Эмма:
— Что-то удалось найти?
— Да, выяснил, где находится служба безопасности концерна. Адрес совпадает с тем, что мне назвали по телефону. Нашел фамилию начальника службы — Хартманн. Узнал кое-что о его послужном списке. Тяжелый человек, очень настойчивый. Немного узнал о вашем Джованни. Джованни Марчиано. Судя по фамилии — из Умбрии. Дом в весьма дорогом районе. Скажу сразу, ничего хорошего я о нем не нашел. Как это вы с ним сошлись — непонятно. Кстати, вы были у него дома хоть раз?
