— Эта сука ему не звонила. Он несколько раз звонил ей, но телефон выключен. Я пытался через связи в полиции проследить, где находится телефон, но ничего не удалось. Вероятно, ее охранник вытащил батарейку или просто уничтожил телефон.
Хартманн передразнивает:
— «Вероятно». Мне не нужны никакие «вероятно». Мне нужна журналистка. Пошли снова своего человека к макароннику. Пусть прижмет его. Следи за редакцией и за обоими домами, где она жила. Не может же она долго скитаться. Где-то должна проколоться. Иди. Не справишься, выгоню к чертовой матери.
11:45. Брюгге. Кафе «У Анны».
Анна — белокурая женщина тридцати двух лет. Стоит спиной к двери:
— Закрыто, мы прибираемся. Приходите чуть позже.
В кафе входит Генри, в руках кейс:
— Анна, обернись. Нехорошо стоять спиной к старому другу.
Анна резко поворачивается:
— Пьер? Ты? Какими судьбами?
— Вот, приехал на тебя посмотреть. Ты так похорошела за это время.
— Ну, да. Приехал посмотреть. Несколько долговато ехал. Пять лет где-то скитался.
— Но ведь приехал, наконец. И не пять, а всего лишь четыре.
— Лучше бы и не показывался. Считать не умеешь? Май 2011, а теперь ноябрь 2015. Четыре года и шесть месяцев.
— Все так точно? Ты меня так ждала?
— Идиот. Кто будет ждать пять лет? К твоему сведению: я замужем, у меня прелестная девочка двух лет. Тебе все ясно?
— Ясно, почему не ясно? Я понимаю. Но накормить-то меня накормишь?
— Ладно, ты обычный клиент. Садись, накормлю, подожди только.
Генри садится за стол около окна:
— Готов ждать сколько угодно, если при этом можно будет смотреть на тебя.
— Боже, хоть не паясничай. И так тошно.
— Почему? Снова в положении?
— Да хоть бы и так. Только бы не от тебя. Да нет, не в положении. От твоего вида тошно. Опять вспоминать эти майские дни и ночи. Откуда ты на мою голову свалился?!
— Не волнуйся. Я только пообедаю, поговорю здесь с приятелем и перестану раздражать тебя своим видом.
Отвернулся, делает вид, что рассматривает улицу.
— Эльза иди сюда, приберись пока здесь. Мне некогда.
Генри, поворачивается к ней:
— Что, уходишь?
— Нет, просто ты мне все настроение испортил. Как хорошо было без тебя, все спокойно, размеренно. За что мне такое наказание?
Садится за тот же стол.
Из кухни выходит Эльза — молодая девушка, лет двадцати, типичная фламандка. Убирается в зале, с любопытством поглядывая на Генри и Анну.
Генри, тяжело вздохнув:
— Ладно, про семью ничего спрашивать не буду. А как у тебя дела в кафе?
Анна почему-то перешла на английский:
— Нормально, доходы зимой не очень, но летом вполне прилично, туристов много. Хозяев не интересуют доходы, мне хватает и на Эльзу, и на приходящую уборщицу. И на дом в целом хватает.
— А хозяева не поменялись?
— Нет. Формально, хозяйка прежняя — Лола — младшая дочь того мужчины, который здесь умер. Помнишь, я тебе рассказывала эту грустную историю? Он по завещанию фактически передал мне это кафе.
— Помню, конечно, помню.
— Но Лола ни разу здесь не была. Ей сейчас уже двадцать, живет по-прежнему в Израиле, учится в университете, ее в армию не взяли, что-то у нее с ногой. А старшая — Оксана — частенько сюда заглядывает. У нее здесь на втором этаже квартира. Она — художница. Кстати, ты, возможно, во время обеда увидишь ее.
Генри, смеется:
— Так мне это нужно? Лучше я на тебя буду весь обед смотреть.
Анна промолчала.
В кафе заходит новый мужчина, здоровается с Генри:
— Я все принес. Вот, в пакете.
— Хорошо, положи на стол.
Не заглядывая в пакет, кладет его в кейс:
— Ничего устно не передавали?
— Нет. Я поехал.
Уходит.
Анна, вернувшись к французскому языку:
— Так ты только из-за этой встречи пришел сюда?
— Что-ты, конечно, нет.
С серьезным видом:
— Я-то хотел тебе сюрприз сделать, вот, заказал то, что тебе больше всего должно было понравиться. А ты… ты уже замуж выскочила.
Потупился горестно. Анна в растерянности:
— Не может быть… кольцо?
Снова взглянула на поднявшего голову и улыбающегося теперь Генри.
— Идиот! Все шуточки! Убила бы тебя, Пьер!
Генри очень серьезно:
— Знаешь, Анна, я ведь только с тобой умею шутить. В другом обществе не получается. Сам не знаю, почему.
— Хоть бы сейчас не врал. У тебя в каждом городе по девушке. Все вы, «представители фирм», врете на каждом шагу. Всем все обещаете.
— Не нужно так, Анна. Я тебе никогда ничего не обещал и не врал. Разве только шутил иногда.
В это время по лестнице со второго этажа сходит новая девушка:
— Доброе утро, Анна. У тебя гость?
Подходит к столу, за которым сидят Генри и Анна.
— Вот. Заявился старый знакомый. Носу не показывал пять лет.
— Не пять, а четыре с половиной. Сама считала. Кстати, извините, не знаю, как вас зовут, уже совсем даже не утро.
Новая девушка:
— Для меня утро. Я вчера поздно засиделась за альбомом. Никак не получалось.
— Так вы — Оксана? Художница?
Оксана смеется:
— Да, Оксана, но художницей меня назвать — слишком смело. Так, иногда малюю что-то.
Анна возразила:
— Неправда. Ты великолепно рисуешь и пишешь маслом очень даже хорошо. Мне нравится.
— Анна, что же ты не представила мне своего знакомого?
— Вроде ни к чему. Он сейчас уйдет.
Генри, полностью повернувшись к Оксане:
— Видите, как она со мной обращается? А ведь обещала покормить. И так всегда. Придется в следующий раз заявиться сюда не через четыре, а через восемь лет.
— Оксана, — это Пьер, представитель какой-то фирмы. Все пытается всучить свои мелочи всем. То, что раньше называли коммивояжер. Пьер, — это Оксана, хозяйка кафе и дома. Я тебе упоминала о ней.
Добавила:
— И можешь вообще не являться сюда больше.
— Во-первых, не какой-то фирмы представитель, а очень уважаемой. Во-вторых, ее продукция пользуется большим спросом.
