— Да уж. Не очень приятно сидеть и ждать неизвестно чего. Это для меня внове. Впрочем, для меня так же непривычно каждый день нарушать законы.
Генри развел руками:
— Что поделаешь? Зато теперь можно не меньше суток спокойно ездить на этой машине. Но мы задерживаемся. Нам еще ехать почти три с половиной часа. Приедем во Франкфурт не раньше двух.
13:30. У свертка на Кобленц вблизи Рансбах-Баумбах.
Генри звонит по телефону:
— Да, Марта, это я. Немного задерживаюсь, буду во Франкфурте только в два или немного позже. Где встречаемся?.. Да, я слушаю… Нет, у тебя дома неудобно. Кроме того, я хочу есть. А у тебя вряд ли готов дома обед. Может быть, встретимся в ресторане «Клостерхоф», это у начала Мюнцгассе. Помнишь, мы по ней шли вечером к Рёмеру, когда были во Франкфурте. Тебе это удобно?
Слушает:
— Прекрасно. Значит, минут через сорок. Успеешь?.. Договорились.
14:00. Кабинет Хартманна.
Хартманн вошедшему Дроммеру:
— Что еще у тебя?
— Ничего хорошего. Наши люди вернулись, ничего не нашли.
Хартманн опять передразнивает:
— «Наши»… Твои засранцы! Впятером не могли одного обезвредить! Пусть теперь вчетвером заканчивают все. Денег не плати, пока не будет результата.
— Конечно. У меня еще люди по очереди сидят у дома журналистки и у ее дачи. Снять их, раз журналистка слиняла?
— Пусть ждут. Все равно вернется.
14:20. Ресторан «Клостерхоф». Франкфурт.
Генри и Эмма молча сидят за столиком в уголке около окна. Еще не сделали заказ.
Марта входит в ресторан, оглядывается. Увидела Генри и сидящую с ним женщину. Удивленно рассматривает издалека. Отдала пальто. Двинулась к столику Генри. Генри встает навстречу Марте:
— Привет, дорогая. Садись к нам.
— Привет. Несколько неожиданно, что ты не один.
— Познакомьтесь. Марта, это — Эмма, меня попросили помочь ей выпутаться из сложной ситуации. Эмма, это — Марта, моя хорошая знакомая.
Марта и Эмма внимательно осматривают друг друга, выискивая недостатки. Молчат. Генри тоже по очереди оглядывает их:
— Странно, вы похожи. Весьма похожи. Только у Эммы короткая стрижка.
Марта, почти обиженно:
— По-моему, совсем непохожи.
Села за стол:
— Так о чем, Генри, ты хотел поговорить?
— Марта, чтобы утрясти дела Эммы, мне нужно два-три дня поработать, зная, что ей ничего не угрожает. Не могла бы ты устроить ее на эти два-три дня у баронессы?
— Генри, дорогой. А зачем мне это нужно? Я знаю, у тебя часто «противоречия» с не очень приятными людьми. И они разрешаются иногда путем применения «крайних» мер. Ты хочешь, чтобы я подвергла опасности мою маму?
— Не думаю, что баронессе будет что-то угрожать. О нашем пребывании здесь никто не знает. Если Эмма и дальше никому не будет звонить, никто и не узнает, что она в Шмалленберге. А я уеду в Нюрнберг. Там надеюсь утрясти «противоречия», как ты назвала.
— Пока я не готова что-то ответить. Не хочу принимать решение на голодный желудок. Пообедаем — продолжим разговор.
Все трое занялись рассмотрением карты, принесенной официантом.
Через несколько минут, когда официант выслушал заказы, Генри обратился к Марте:
— Как у тебя с работой? Отец предложил что-то, не связанное с кукурузой?
Улыбается.
Марта, очень серьезно и даже несколько с обидой:
— Нет, не с «кукурузой». Но, оказывается, любая работа по моей специальности такая же неинтересная.
— Что так?
— Я «сижу» на пластмассе. Наша фирма является поставщиком пластмассовых изделий. И я убедилась — все равно, что продается: пшеница, кукуруза, пластмасса или, например, серебро. Я же их не вижу, не щупаю. Передо мной на экране только файлы: заказы, таблицы, графики. Уже надоело за полгода. А что делать? Отец до сих пор подбрасывает деньги, но не до бесконечности же. Вот недавно случайно разбила свою машину. Он мне купил новую, простенькую. Езжу теперь на вольво. Что будет, если и эту разобью? Ведь самой мне никак не купить новую.
— Жаль, прекрасная была машина. Мне нравилась. Как разбила?
— И мне нравилась. Разбила случайно. Может быть, я и не очень виновата. Не хочется вспоминать, но страховая компания и полиция посчитали, что это я проехала не там, где надо.
Официант приносит заказы. На некоторое время все заняты едой.
Генри, уже заканчивая есть:
— Так что с твоим решением, Марта?
Марта остановилась на время, отставив в сторону тарелку:
— Я согласна, если поеду с тобой.
— Куда?
— Но ты же будешь разъезжать по своим делам. И я с тобой.
— Я не собираюсь никуда уезжать. Мои дела все в Нюрнберге и его окрестностях.
— Значит и я буду в Нюрнберге и окрестностях.
— Это несерьезно. Могут быть неприятные ситуации. Я не могу рисковать тобой, точно так, как и Эммой.
— Не хочешь — не надо. Но иначе я не согласна. А разве в прошлый раз не было неприятных ситуаций? Вспомни хотя бы тот перевал, где встретились две машины.
— Нет уж, лучше не вспоминать. Ладно, возьму с собой. Но только не пререкайся, не досаждай мне, иначе накажу. Как в прошлый раз. Еще вопрос: ведь ты работаешь, как же ты можешь ездить со мной?
— Не проблема. Напишу заявление об отпуске на неделю. Отпуск мне дадут: фирма не захочет ссориться с отцом, вернее, с его банком. Так что, не ищи повода отвязаться от меня.
— Марта, ты сильно изменилась за эти полгода. Так повлияла твоя работа?
— Не знаю. Возможно, я поняла, что что-то представляю собой.
Эмма во время этого диалога с интересом смотрит на обменивающихся репликами Генри и Марту.
Некоторое время все молчат, заканчивая обед. Генри рассчитывается с официантом.
У ресторана «Клостерхоф».
Марта спрашивает:
— Где вы остановились?
— Пока нигде. Мне не хотелось бы регистрироваться в отеле.
— Проблемы с документами?
— Нет, но у наших оппонентов почти наверняка связи в полиции. Получат информацию о нас сразу. Я рассчитывал, что ты поможешь нам с ночлегом. Лучше всего было бы уехать в Шмалленберг сегодня, чтобы я с утра мог выехать в Нюрнберг и начать действовать.
— Хорошо, я сейчас перезвоню маме и на работу.
— Поедем на твоей машине.
— Твоя, как всегда, несколько ненадежна? — улыбается Марта.
