Джованни недоуменно смотрит на Генри. Наконец, до него дошло:
— Так вы не из полиции безопасности?
— Нет. И не притворяйся, что не понимаешь ситуацию. Джованни растерянно:
— Я… готов заплатить… Я могу перевести вашей фирме еще двадцать тысяч евро.
— Смеешься? Столько покушений, столько убитых и раненных. Штраф за передачу сведений в концерн. Да не забудь еще мой совет тебе. Всего я насчитал на сто тысяч. Но двадцать ты уже отдал. За тобой должок — восемьдесят тысяч.
— Но… у меня нет здесь таких денег. Я переведу из Италии.
— Нет. Ты отдашь сейчас. У тебя деньги есть. И еще останется на поездку в Италию. Мне все известно о тебе. Ты хочешь, чтобы я сам забрал? Тогда возьму все.
Сделал угрожающее выражение лица, вспомнив рисунок Оксаны.
— Ладно, ладно. Только отвернитесь. Я сейчас открою сейф.
— Незачем прятать сейф от меня. Чужое мне не нужно. Но за тем, чтобы ты не вынул вместо денег пистолет, я прослежу. Открывай, мне некогда.
Джованни отходит к картине, поворачивает ее. Обреченно набирает шифр. Генри отходит чуть в сторону, чтобы видеть руки Джованни. Джованни осторожно вынимает из сейфа четыре пухлые пачки:
— Здесь все. Можешь не пересчитывать. У меня, как в банке.
Заметно повеселел. Генри проглядел одну из пачек:
— Все, можешь собираться. Чтобы через полчаса духа твоего здесь не было. И не вздумай никому звонить, кроме жены. Иначе будут проблемы. Очень серьезные.
Уходит.
Угол Ягдштрассе и Рорицерштрассе.
На мотоцикле подъезжает Генри. Осматривается, мест для парковки на Ягдштрассе нет. Сворачивает на Рорицерштрассе, ставит свой мотоцикл. Следом подъезжает Марта, ставит машину еще дальше. Ждут.
Через несколько минут подъезжает Дитрих, тоже сворачивает на Рорицерштрассе, ставит машину с заездом на тротуар. Собирается выйти из машины.
Генри открывает правую дверь. Садится рядом с Дитрихом, направив на него пистолет с глушителем:
— Не дергайся. Руки на руль. Стреляю без предупреждения.
Дитрих положил руки на руль. Генри прихватил каждую из них пластиковым кругом. Включил диктофон:
— Отвечай четко и медленно.
Внезапно увидел, что еще один автомобиль завернул на Рорицерштрассе и пристроился в отдалении. Никто из него не вышел. Начал торопиться:
— Что говорил итальянец о журналистке? С кем контактируешь в концерне? Скажи все под диктофон и назови себя. Дернешься или будешь врать, пристрелю на месте.
Дитрих испуганно скосил глаз на пистолет, ничего не может сказать.
— Мне некогда с тобой возиться. Говори, иначе придется стрелять.
— Меня зовут Дитрих Кнутбройер. Я получал от Джованни Марчиано сведения о передвижениях журналистки Эммы Блюхер. Передавал их Дроммеру, сотруднику службы безопасности концерна.
— Как ты заставил Марчиано работать на себя?
— Прижал его на страхе выдачи информации об умолчании о доходах.
— Где можно найти Дроммера не на службе?
— Мы иногда встречаемся в кафе «Хабба Хабба» на Визенштрассе, он где-то там близко живет. Сидит в углу под картиной с усатым мужиком.
— Как я узнаю его?
— У него шрам на лице.
Генри понимает, что дальше затягивать дело опасно. Оглядывается на приехавший недавно автомобиль. Открывает дверцу машины, выходит и, прикрываясь дверцей, стреляет Дитриху в голову. Уходит к мотоциклу, садится. Проезжая мимо Марты, дает ей знак, и оба уезжают. Смотрит назад.
Из неизвестной машины выходит человек. Подходит к машине Дитриха, внезапно останавливается, бросается назад к своей машине.
Генри резко сворачивает на Кирхенвег и уходит на северо-восток к шоссе 9. Марта следует за ним.
Границе
Воскресенье
10:00. 15 ноября 2015 г., воскресенье.
Из Нюрнберга выехала машина Марты, за нею — мотоцикл Генри. Свернули с третьего шоссе на девятое и остановились на несколько минут на обочине.
Марта тревожно спрашивает:
— Что ты с последним мужчиной сделал? Ты специально стал перед открытой дверцей, чтобы я не видела?
— При чем здесь ты? За нами наблюдали. Поэтому я поторопился закончить разговор. И мы уехали.
— Закончить разговор? Ты так это называешь?
— Не влезай не в свое дело. Меньше будешь знать, лучше будешь спать.
— Ладно, у тебя всегда тайны. Куда мы сейчас?
— Я отвезу тебя в Чехию, подождешь там меня примерно сутки. Но, может быть, я управлюсь скорее.
— Это далеко?
— Нет, я доехал бы часа за два, но твоей машине пилить дольше.
— Тогда нужно поесть.
— Давай заедем в одно местечко. Доедем меньше чем за полтора часа. Там капитально заправимся, и дальше до дома.
— Там твой дом? Так близко?
— Не то что дом. Но как лесная дача.
— А где дом?
— Значительно дальше, километрах в двадцати пяти от Праги. Но туда мы сейчас не поедем.
Шлегель, около Кёдиц.
Ресторан «Хейнрих Ранк Гастштетте».
Генрих и Марта молча обедают.
Первым закончил есть Генри:
— Несколько дней назад мы с Эммой здесь завтракали. Сколько всего произошло за эти дни.
— Ты и ее возил в Чехию?
— Нет, отсюда мы поехали в Лейпциг. А потом скитались, перемещаясь все дальше на запад. И до Бельгии.
— А нам в какую сторону?
— На восток, все время на восток. По прямой здесь километров двадцать пять, но нужно объезжать — не меньше часа на твоей машине. На мотоцикле я домчался бы напрямик минут за пятнадцать.
— А граница?
— Да ее уже давно нет. Правда, и прямой дороги нет. А вообще-то у тебя получился нечаянно каламбур, потому как мы едем в городишко Границе.
13:30. Границе, крайняя западная местность Чехии.
Марта следует за мотоциклом Генри. Генри свернул с объездной дороги, едет по главной улице рядом с машиной Марты, попутно показывая местные «достопримечательности»:
— Справа почта. Теперь ресторан «Черный Франтишек», сюда мы сходим завтра вечером.
Резко свернул налево, на узкую дорогу, потом еще раз налево, остановился перед четвертым, последним домом:
— Все, приехали. Можешь размять ноги.
Небольшой двухэтажный домик, рядом хозяйственные постройки, за ними вспаханное осенью поле. С двух сторон, с юга и востока, через полсотни метров — лес. Марта вышла из машины, оглядывается:
