Все трое продолжают движение. Елена ведет гостей в сторону колоннады, за которой показалась площадь Дом-платц.
И снова водоворот туристов, лавки и лотки, заваленные украшениями, игрушками, подделками под предметы искусства, изделиями ремесленников.
На площади Домплатц.
Оксана не утерпела, купила несколько игрушечных зверушек. Потом остановилась у ларька, предлагавшего озябшим посетителям горячий фруктовый пунш:
— Давайте выпьем по стаканчику. Здесь к пуншу подают жареный миндаль и каштаны.
Действительно холодновато, все согласились глотнуть горячего пунша.
Генри нашел наконец красиво украшенного Святого Николауса, заплатил, не торгуясь. Несет тщательно упакованного в коробку. Остановился у ларька с бижутерией, но ничего не купил.
Елена, озабоченно:
— Мы здесь совсем замерзнем, пойдемте еще на Альтенмаркт, а потом обедать.
На Альтенмаркт.
Снова пришлось пройти Резиденцплатц. Но площадь Альтенмаркт оказалась совсем рядом.
Елена и Оксана выбирают коробки конфет «Моцарт» в специализированном магазине.
Генри заходит в ювелирный магазин и покупает подарки дамам.
Встретились все у магазина конфет. Генри замечает:
— Пора подумать об обеде.
Оксана подкалывает его:
— А кто обещал кормить нас?
— Я обещал. Но дома будет сегодня только ужин. Если хотели обедать дома, не нужно было брать меня с собой.
Елена успокаивает Оксану:
— Здесь рядом много ресторанов. Пойдемте.
Все уходят.
22:30. 23 декабря. Салон в доме Елены.
В дальнем углу салона наряженная елка. У ее подножия Святой Николаус. Елена и Оксана расположились на диване, Генри сидит на стуле. Все смотрят боевик.
Оксана широко раскрывает глаза, ахает, когда на экране бойцы команды 117 попадают, казалось бы, в безвыходные ситуации, радостно вздыхает, когда они с честью выходят из таких ситуаций, прикончив попутно кого-нибудь из врагов.
Елена попеременно смотрит то на экран, то на реакцию Оксаны и Генри.
Собственно, на реакцию Генри смотреть не интересно: скептически посматривает на перипетии команды 117, время от времени закрывая глаза и отдыхая.
Наконец бойцы перебили всех врагов, освободили девушку и разведчика, попавшего к ним в лапы. Ни один боец не погиб. Главный герой, получив несколько ранений, сидит на подножке машины, опираясь на свою винтовку. Спасенная девушка смотрит на него с восхищением.
Оксана, очень возбужденно:
— Когда смотрю такой фильм, мне кажутся такими мелкими все наши неприятности. Вот это жизнь, полная приключений, азарта, борьбы.
Елена удивилась:
— Тебе хотелось бы пожить такой жизнью?
— Не знаю, смогла бы я? Да я ничего и не умею. Так могут герои, супергерои.
Генри не выдержал, вмешался, вставая со стула:
— Оксана, вас не смущает, что бойцы перебили кучу людей. По-моему, в фильме застрелили не меньше пятнадцати бандитов. Ведь это тоже люди.
— Но это плохие люди, это враги, бандиты, диверсанты или кто там, я не совсем поняла.
— Если я правильно понял, отряд действовал в чужой стране. А бандиты были местными. Ведь у них, наверное, есть родственники, невесты, жены, дети. И они смотрели на отряд, как на людей, вмешивающихся в их жизнь.
— Все равно, они плохие парни, а бойцы отряда — хорошие.
— Ну, если так делить людей: на своих — хороших, а чужих — плохих, то все правильно. Немного смешно смотреть такой фильм.
Теперь удивилась Елена:
— Почему?
Оксана, почти возмущенно:
— Как вы можете так говорить?
— Ну, посмотрите. В последней схватке в героя стреляют более двадцати раз. Только два раза ранили. Да его пристрелили бы через пару минут, если бы он так высовывался перед каждым выстрелом. По движущейся машине отряда выпустили шесть очередей, а она спокойно продолжает путь. А по бандитским машинам… Сколько раз стреляли? Да за такую стрельбу сразу же нужно отчислять из спецотряда.
Оксана защищается:
— Но по движущейся машине трудно попасть.
— Да, трудно, если стреляешь из пистолета или винтовки, одиночными выстрелами. Но здесь же стреляли из автоматов, а один раз из пулемета. И посмотрите, сколько раз главный герой стрелял из простого пистолета. Да он, не меняя обойму, выстрелил более тридцати раз. Просто смешно. А сцена в баре? Бандиты аккуратно старались расстрелять все бутылки на полках, а бойцам хотелось выбить все стекла в окнах. Никто не стрелял в противников. Было не менее сотни выстрелов, и только в самом конце главный герой за несколько секунд перестрелял всех бандитов в баре. А они, как один, выскакивали навстречу ему.
Оксана, возмущенно:
— Вы говорите, как будто сами умеете стрелять. Посмотрела бы я, как действует «представитель фирмы» в таких ситуациях.
Елена старается утихомирить страсти:
— Оксана, не нужно так.
— Да, Оксана, легко критиковать. Наверное, мне лучше бы помолчать. Ведь в кино не интересно было бы смотреть реальные действия спецотрядов.
— А вам это знакомо?
— Понаслышке. Один мой знакомый в Будапеште рассказывал, как он два года пробыл в Штатах в этаком спецотряде по борьбе с наркоторговцами. Мне кажется, ему можно было верить.
Теперь заинтересовалась Елена:
— И что он рассказывал?
— Он говорил, что после каждой операции пил беспробудно почти неделю: пытался забыться от кошмаров.
Оксана не уступает:
— Но он же воевал с наркоторговцами. Вы так сказали.
— Да, с наркоторговцами. Но любых людей убивать очень тяжело. Особенно, если о них почти ничего не знаешь.
— А киллеры? Они тоже переживают после того, как выполнят задание?
— Не знаю. Наверное, по-разному.
— Но вам приходилось разговаривать с киллерами?
— Только раз. Однажды мы разговорились с одним мужчиной в Копенгагене. Он здорово поддал. Наверное, захотелось отвести душу. Рассказал, что отдыхает в Копенгагене после акции в Италии. Жаловался, что было трудно найти позицию. Все время мешали. То прохожие заслоняли, то ребенок появился рядом. Пришлось два дня следить, пока удалось выстрелить.
— Разве прохожий или ребенок остановят киллера?
— Откуда мне знать. Говорю только то, что слышал в Копенгагене. Дамы, какой-то у нас нехороший разговор. Перед таким праздником нельзя портить себе настроение. Елена, у вас найдется что-то легкое выпить?
