— Ну, блин, спасибо! Я что? Так плохо стреляю?!
— Нет, сэр, что вы! — снова бросив взгляд на стену, Прохор отодвинулся ещё немного в сторону: — Может дальше пойдём, сэр?! А стреляете вы хорошо, очень хорошо — для командира, сэр! Сколько у вас таких зарядов осталось?
— Три. — буркнул я, выдвигаясь вперёд и замечая, что оба моих спутников немного замялись, прежде чем двинулись следом.
— Три — это хорошо. — с облегчением в голосе произнёс Банкир, двигаясь след за мной метрах трёх сзади: — Три нам более чем хватит, сэр.
— Гвардейцы! — замолкший было полковник проявился в эфире аккурат в тот момент, когда мы подошли к последнему повороту коридора. Дальше, скрытый от нас очередным изломом стены, располагался длинный предбанник, в котором, по замыслу разработчиков этой крепости, должны были сидеть секретари, курьеры и часть бухгалтерии, отсекая всех от святая святых твердыни — Центрального Командного Поста, куда, как вы понимаете, путь простым смертным был заказан.
Всё это поведал нам Гринсон, добросовестно вызубривший план крепости — всех её уровней.
— Гвардейцы! Вторжение на нулевом уровне! Приказываю всем прибыть к Цэ Ка Пэ! Всем — к Цэ Ка Пэ! Срочно! Приказываю! Все сюда! Бегом! Гвардия — ко мне! — продолжал надрываться командир, но теперь в его, до сих пор лязгающим уверенностью голосе были слышны первые, и пока робкие, нотки неуверенности.
— Заметили, гады, — заткнув метким выстрелом динамик, Прохор с сожалением вздохнул: — Ну вот, сейчас набегут.
— А ты что? — привалившись к стене я скользнул по ней к повороту, не спеша, впрочем, заглядывать за угол: — Надеялся, что нас не заметят? Тут же камер море, а там, — я постучал пальцем по стене: — Не слепые же сидят!
— Жаль, — пробормотал он, устраиваясь рядом со мной и поднимая пистолет вверх: — Так было бы лучше.
— Гринсон? Сколько их там? — повернув голову в сторону нашего рукопашника поинтересовался я, надеясь получить исчерпывающий ответ, и этот эрудит не подкачал.
— Дежурная смена, с командиром, Причетник, это шесть человек. Ещё четверо — охрана.
— То есть — всего десять?
— Могут быть курьеры и бухгалтера, ещё человек пять, может семь, — покачал он головой: — Точно сказать не могу, простите меня, Пью. — он снова, с сожалением покачал головой, судя по всему сильно переживая из-за своей надуманной некомпетентности.
— Нормально всё, — поспешил успокоить его я: — Сколько бы их там не было — успокоим всех, верно? Да и какие из них бойцы — из бухгалтеров? Что они нас — счётами что ли забросают?! Давайте, ну! Собрались — ещё рывок и всё!
И, подавая им пример, выскочил за угол.
На сей раз оборона, точнее оборонительный рубеж, несмотря на импровизацию, выглядел солидно — пространство, перед положенными набок столами было заполнено офисными стульями, приглядевшись, я заметил, что между собой они связаны скотчем, более того!
Над полом, примерно на уровне коленей, может чуть ниже, было протянуто множество клейких лент, призванных, по замыслу автора этого укрепления, если не остановить, то серьёзно замедлить атакующий порыв двинувшихся в наступление сил.
— Ну не хрена же себе! — немало удивлённый увиденным я остановился в паре шагов от первых стульев, растопыривших в мою сторону свои ножки с колёсиками.
— Святой отец?! Вы?! — над краем стоящих, или все же правильно сказать — лежащих? Столов появилась голова полковника: — Увидев вас на мониторе, я, признаюсь, не поверил, что вы — духовное лицо, и снизойдёте до подобного!
— Этот мир несовершенен, друг мой, — засунув дробовик под мышку — мои товарищи сзади резко разошлись в стороны, я со сожалением развёл руками: — Но ведь сказано — не ищи соринку в чужом глазу…
— Знаю-знаю, — перебил меня он: — Только это вы вторглись сюда, отче!
— А вы решили воспользоваться моей ошибкой! — парировал я: — А как же топливо?! Это же не Маскон?! Это — Магон! Вы, полковник, смолчали, теша себя мыслью о наживе. А алчность, — обличающее наведя на него палец, я продолжил гораздо громче: — Алчность — есть грех великий! Внемли словам моим, грешник! Раскайся и, с молитвой сердечной…
— Ага! Ща! — перебил он меня, всем своим тоном показывая давнюю закоренелость своих грехов: — Два раза! Руки поднял, поп! Или мы стрелять будем!
— Дети мои! — прижав локти к бокам и выставив вперёд открытые ладони, самым елейным тоном произнёс я: — Солдаты! Неужели дерзнёте вы открыть огонь в скромного священнослужителя? Не слушайте командира своего — ибо вижу я, душа его черна и полна греховности! Не ведает он, что творит!
— Не слушать! — взревел, наливаясь кровью полковник: — Он же жулик! Они — все трое жулики! Гвардия! К бою! А ты, поп, руки подними, если жить хочешь!
— Моя вера, да защитит меня, — перехватив дробовик, но не спеша наводить его на противников, я сделал шаг вперёд, наклоняя голову — вера верой, но уязвимые места лучше поберечь: — Создатель спасёт меня, верую!
— Гвардия, огонь! — взмахнул в ответ пистолетом командир крепости: — Поможем им встретиться с Создателем, раз уж они так спешат туда! Фанатики чёртовы! — и, подтверждая свои слова делом, первым открыл огонь.
Его поддержало всего несколько бойцов — раздались редкие выстрелы, не сумевшие оказать никакого влияния на наше движение. В это момент я сильно пожалел, что прогуливал занятия, где изучали, а говоря проще — зубрили различные гимны. Идти вперёд, распевая во всё горло что ни будь эдакое, возвышенное, на непонятном языке, сделало бы эту картину и вовсе героической.
Но увы…
Пришлось двигаться вперёд, оглашая помещение воплями «Верую!» и «Создатель, благослови!».
Хотя и этого было достаточно — стрельба, и без того жидкая, практически прекратилась, стоило защитникам баррикады понять всю тщетность своих усилий. Последним, расстреляв в меня оба магазина, смолк пистолет полковника.
— Что же ты, а? — подойдя к полковнику я сокрушённо покачал головой: — Сандерс. Ты же — полковник Сандерс? — ткнул я стволом в вышитую золотой нитью нашивку на груди его мундира: — Грешник!
— Каюсь! — рухнул он на колени, окончательно деморализуя разоружённых гвардейцев: — Ваше преосвященство! Не губите! Искуплю! В монастырь уйду!
— Ага, в монастырь. Только тебя там и не хватало. Ты и его разворуешь… — Банкир! — кивнув на полковника телохранителю я хотел отдать приказ, но Прохор ужа двигался к нему, держа наготове пластиковые хомуты, заменявшие нам наручники.
— Руки давай, — совсем по-будничному скомандовал он и Сандерс немедленно подчинился, покорно сцепляя ладони за спиной.
— Гринсон, — повернулся я к второму своему спутнику: — Веди их, — последовал кивок на гвардейцев: — В спас капсулы. Заблокировать их до времени сможешь?
— Конечно, отче, — склонил он голову в поклоне: — Отстрелятся только воле вашей согласно.
