— Что ж, думаю, это сэкономит время, — замечает он, и в следующую секунду его пальцы словно тисками сжимают мой подбородок. Не успеваю я закричать, как он зажимает мне рот. Он толкает нас назад, пока наши спины не упираются в шершавый ствол дерева. Я неуклюже пинаю Влада по голени. Следующее, что я чувствую, — это жгучая боль, пронизывающая мою ногу до колена, когда он с силой наступает мне на пальцы ног. Одна моя рука зажата в руке Линдси, другую он прижимает к моему боку. За его улыбающимся лицом я с трудом различаю деревья.
Нет никакой надежды на спасение. Мое дыхание становится прерывистым — перемена, от которой лицо Влада освещается весельем. Он сочувствующе щелкает языком.
— Это продлится недолго, — заверяет он меня. Его голос звучит непринужденно и поучительно, как будто мы в парке аттракционов. — Через несколько минут ты начнешь терять зрение, а потом тебя просто... не станет. — Он приближает ко мне лицо, так что теперь я не вижу ничего, кроме его светлых бровей и темных глаз. — Смотри в них. В конечном счете так для тебя будет лучше.
Я знаю, что должна отвернуться, но не могу. Проще сделать так, как он говорит. Проще ••даться. Я смотрю в его глаза, изучая темно-серые кольца вокруг зрачков, в ожидании того, что я буду загипнотизирована, увижу вспышки света или почувствую разрывающую голову боль. Я чувствую легкий ветерок на коже... Я чувствую ноющую боль в пальцах ног — на них до сих пор стоит Влад... Я чувствую, как сводит судорогой руку, на которую всем своим весом опирается до сих пор неподвижная Линдси... но больше я не чувствую ничего.
Проходит несколько мгновений, прежде чем я осознаю, что Влад уже не прижимает меня к дереву. Вместо этого он скептически смотрит на меня. Это продолжается секунды три, а потом лицо его вдруг искажается, и он с рычанием припадает к моей шее. Я чувствую, как в меня словно впиваются два длинных осколка стекла — впиваются так глубоко, что не остается никакой надежды на то, чтобы когда-либо их вытащить.
Я слышу собственный крик, прорвавшийся сквозь боль, и обрушиваюсь на землю, увлекая за собой Линдси. Мы падаем друг на друга, и колено Линдси упирается в изгиб моего бедра. Я смотрю в небо, полное следов от пролетевших самолетов и призрачных предвестников звезд, которые уже начинают появляться на темнеющем небе. Я высвобождаю одну руку из клубка наших ног и рук и подношу ее к шее. По моим пальцам течет горячая липкая жидкость.
Слева доносятся звуки борьбы. Я поворачиваю голову на звук, опасаясь оказаться растоптанной, но это вызывает у меня приступ головокружения, так что мне приходится зажмуриться, пережидая его. Снова открыв глаза, я вижу лежащего на спине Влада с оскаленными клыками. И Джеймса — прекрасного, прекрасного Джеймса, — сидящего на нем, тоже с обнаженными клыками.
Галлюцинации, у меня галлюцинации. Я несколько раз моргаю, чтобы прогнать видения. Еще не обретя способность видеть, я чувствую, как Линдси справа от меня приподнимается и садится, обнимая меня рукой за спину и помогая подняться. Моя шея слишком слаба, чтобы поддерживать голову, и она заваливается на плечо. «Софи — китайский болванчик», — думаю я и хихикаю. Только после пары пощечин Линдси наконец удается заставить меня поднять голову.
— Перестань хихикать, как идиотка, и посмотри, — шепчет она, хватая меня за подбородок и поворачивая мою голову в другую сторону. Голос ее звенит от изумления — изумления с примесью ужаса.
Джеймс и Влад теперь стоят лицом к лицу, напряженно уставившись друг на друга.
— Оставь их, Влад.
— Боюсь, для этого уже слишком поздно, — весело отвечает Влад. — Они все знают.
— Подумай. Это ставит под угрозу твои поиски. Две пропавшие девушки привлекут массу внимания. Люди испугаются, запаникуют.
— Мне плевать на людей.
— И зря. Они будут искать тебя, пока ты ищешь ее. И в этом случае ты никогда ее не найдешь. И тогда не будет никакой «Данаи».
Это заставляет Влада задуматься. Скрестив руки на груди, он склоняет голову набок и вытирает уголки рта с выражением, которое я бы назвала брезгливым, если бы он только что не жевал мою шею.
— Возможно, ты прав, — осторожно замечает он, изучая свои пальцы, на которых в слабом вечернем свете поблескивает кровь. Он поводит рукой туда, где мы с Линдси жмемся друг к другу, сидя на земле. — Но как, по-твоему, я исправлю это... недоразумение? Думаю, я мог бы стереть их память, но это еще больше истощит меня — а именно это было причиной того, что я собирался рискнуть и съесть их прямо сейчас! — заканчивает он, покачивая головой и как будто говоря: «Ну и головоломку я себе загадал!»
— Я сделаю это, — торопливо отвечает Джеймс. — Я позабочусь об этом.
Влад удивленно приподнимает брови:
— Правда? А у меня создалось впечатление, что ты считаешь себя выше этого... Как ты там говорил? Ах да, «вампирские штучки».
Хотя я видела клыки Джеймса, сейчас у меня перехватывает дыхание. Точнее говоря, вдохнув огромное количество воздуха, я начинаю кашлять и задыхаться. Подняв взгляд, я вижу, что Джеймс смотрит на меня с каким-то неизъяснимым выражением.
Затем он снова поворачивается к Владу.
— Я сказал, я позабочусь об этом.
Влад на секунду успокаивается, как будто мы — математические задачки, которые только что исключили из контрольной работы. Но потом прищуривается:
— Тебе нравится эта девчонка.
— Которая?
— Софи. Брюнетка.
Джеймс сохраняет непроницаемое выражение лица.
— Ты, наверное, шутишь? Она жуткая зануда. Я просто хочу проследить за тем, чтобы ничто не помешало тебе найти ту девушку, — говорит он. — После этого я останусь здесь, а вы уйдете, как мы и договаривались.
— Мы также договаривались, что ты будешь помогать нам, если я позволю тебе уйти и жить самостоятельно, — говорит Влад. — Но при этом, если я не ошибаюсь, сегодня ты появился в первый раз.
— Но теперь-то я здесь, — настаивает Джеймс. — Позволь мне доказать тебе, что я хочу помочь.
Влад сжимает губы, обдумывая преимущества предложения.
— Что ж, очень хорошо, — наконец говорит он. — У тебя еще будет шанс показать, на что ты способен. Но я рассчитываю на то, что, когда я появлюсь снова, они не будут знать, кто я такой.
— Я понял, — отвечает Джеймс, подходя и рывком поднимая нас на ноги. Мы с таким же успехом могли быть сделанными из пенопласта — столько усилий ему на это потребовалось. Он подталкивает нас перед собой и дает указание идти прямо.
Дорога до моего джипа занимает целую вечность — по крайней мере, так мне кажется. Сначала мы все молчим, пока наконец Линдси слабым голосом не замечает, что, как ей кажется, ей не стоит сейчас садиться за руль. Все то время, пока мы стоим у машины, она не сводит глаз с Джеймса.
Он поворачивается ко мне.
— Ты можешь вести машину? — спрашивает он, глядя на мою все еще кровоточащую шею. То ли это мое воображение, то ли я действительно вижу вспышку интереса в его взгляде. Чем дольше я не отвечаю, тем более обеспокоенным становится лицо Джеймса.
