Накачанный в ответ хлопнул себя по лбу. Сильно так хлопнул. От всей души.
А потом закричал:
— Вот я болван! Нет, я болван из болванов! И нет мне прощения!
— По… по… почему?
Отчаяние Накачанного было так велико, что Эдита даже заикаться стала. Впрочем, возможно, последнее было просто оттого, что ей было холодно.
— Ведь ты же мне говорила, как тебя зовут. А я не придал этому значения. Решил, что просто так совпало!
— Что совпало?
Но Накачанный не ответил.
— Скажи, твоя мама занимается наукой? — спросил он вместо этого.
— Да. Мама — ученый. Оптик.
Почему-то это еще больше расстроило собеседника.
— Оптик, — простонал он. — И зовут ее Марина?
Несмотря на всю ситуацию, в которой она оказалась, Эдита почувствовала радость:
— Вы знаете мою маму! Я ее ищу! Она пропала!
— Наслышан об этом.
Наслышан! Теперь радость буквально затопила девушку. Нет, не ошиблась она в этом человеке! Недаром он с самого начала показался ей симпатичным. Но вот чего Эдита уж никак не ожидала, так это того, что именно тут, в этом страшном месте она сумеет найти человека, который знает о том, что случилось с ее мамой.
— Скажите мне одно, она в безопасности?
— Полностью безопасных мест в нашем мире не бывает. Но если сравнивать с тобой, то она в полнейшей безопасности.
— А я… Я в опасности?
Накачанный вместо ответа кивнул. Потом он подошел к Эдите, взял ее за подбородок и приподнял ее голову.
— Не стану утверждать, что я делаю это только ради тебя, это было бы и неправильно и неправда. Но… но я тебе помогу избежать той участи, которую эта шобла для тебя приготовила.
— Ой, помогите! Пожалуйста!
— Но для этого ты должна меня слушаться. Обещаешь?
— Да-да, клянусь, — заторопилась Эдита. — Я все сделаю. А что нужно?
— Ты должна забыть о том, что я к тебе приходил. Забыть и делать все то, что тебе велят.
— А… А вы?
— Я приду тебе на помощь в тот момент, когда ты этого будешь меньше всего ожидать.
И что оставалось делать Эдите? Положение у нее было не то, чтобы спорить. И она кивнула. Что же, хоть какой-то лучик надежды, да имеется.
После ухода Накачанного ей не пришлось долго ждать. Вскоре за ней пришли. Это были какие-то люди, которых Эдита не знала. Почему-то их вид заставил ее задрожать. Никто из них не сделал ей ничего плохого, они даже не прикасались к ней, но в отличие от самой девушки, они были полностью одеты. Ни единого кусочка голой кожи не выглядывало на свет. Даже их руки были прикрыты длинными перчатками. Лица и те закрывали маски.
— Идем, — сказал один из них. — Скоро ты будешь готова предстать перед лицом Хозяина.
Теперь Эдиту отвели в парадную часть дома. Тут и интерьер был куда богаче, и люди по большей части были уже не слугами, а господами. Девушка отличала их так: слуги — это те, кто ходит без масок. А вот господа и одеты богаче, и лица у них у всех всегда закрыты. Все они смотрели на нее. И Эдита не могла разобрать под масками, что светится в их глазах — жалость, брезгливость или злоба?
Да и какая разница? Весь этот дом, эти люди, все тут внушало ей ужас. Внезапно девушке стало трудно дышать. Потом перед ней возник столб, возле которого ее заставили встать. Двое слуг встали рядом, крепко держа ее за руки. И это заставило Эдиту задергаться. Но ее держали так крепко, что она даже пошевелиться не могла. Затем ее внезапно поставили на колени, а в следующее мгновение ее плечо пронзила боль. Эдита взвыла, и тут же ей в рот сунули кляп. Теперь она могла лишь стонать, а ее плечо буквально разрывалось от сильной боли.
А вокруг раздавалось лишь радостное улюлюканье.
— Теперь ты носишь метку хозяина, — прокричал ей кто-то в самое ухо. — Теперь ты наша!
Что это значило, Эдита не понимала да и не хотела понимать. Она лишь думала, где же этот Накачанный, который вроде как обещал прийти ей на помощь. Если он собирается выполнить свое обещание, то сейчас ему самое время появиться. Но ни помощи, ни самого Накачанного не было заметно. Хотя как бы Эдита его узнала в этой безликой толпе, одетой в одинаковые маски? Может быть, он стоял совсем рядом, может быть, смеялся вместе с другими над ее страхом и болью, может быть, даже его приход ровным счетом ничего не значил, а был еще одним способом поиздеваться над ней.
Ведь что может быть страшнее, чем сначала дать человеку надежду, а потом эту надежду у него отнять.
И Эдита чувствовала, как дикий ужас постепенно затапливает все ее существо. Она одна. Одна против них всех! А окружающей ее толпе только того и было нужно. Люди буквально исходили от злобной радости, видя ее унижение, чувствуя ее страх и предвкушая еще большие мучения, которые ждали девушку впереди.
Сидя в машине, Светка была необычайно задумчива. Несколько раз Саша пытался вызвать подругу на разговор, но у него это не получалось.
И наконец девушка заговорила сама.
— Я вот о чем все думаю, — сказала она. — Почему это в квартире у тети Иры обыск был только в одной комнате?
— Нашла о чем думать!
— Нет, помнишь, когда мы вошли в квартиру, то в прихожей был полный порядок. На кухне тоже. И в туалете с ванной.
— И в гостиной все вещи тоже стояли на своих местах.
— А вот в спальне все было перевернуто. Почему?
— Там явно что-то искали.
— И что?
Саша подумал и ответил:
— Этот Александр Сергеевич пишет о каком-то открытии, которое они сделали вдвоем с мамой Эдиты. А Эдита рассказывала, что у них дома, она сама это видела, Мегера со своими ребятами устроили обыск и нашли какую-то колбу. А колбы — это сосуды обычно с чем-то жидким.
— Думаешь, это и есть то открытие, о котором писал Коняша?
— Или его часть. Ведь после того как Мегера завладела колбой, она и ее подчиненные не успокоились.
— Да, точно. Уже после этого они пытались сцапать Эдиту. И Игоря подговорили им в этом помочь. Эдита же убегала от Игоря в метро уже после того, как колба нашлась.
— И еще бабушку Эдиты из больницы похитили, — добавил Саша. — А зачем им было связываться со старушкой, если желаемое находилось уже у них?
— Думаешь, они нашли не ту колбу?
— Думаю, это была неправильная колба. Неполная. Иначе зачем бы они стали потом светиться в больнице и похищать бабушку Эдиты? Ясно, что сделано это для того, чтобы оказать давление на ее маму. Саму Эдиту у них сцапать не получилось, вот они и отыгрались на беззащитной старушке.
— Еще хорошо, что папа Эдиты уехал в жуткую глухомань, там им его не достать.
