— Они там даже не были, — протягивая нам лист бумаги, ответила Елена.
Вадим взглянул на распечатку.
— Что ж, клиентов немного. Фирмы, о которых вы говорили, и, не считая Зиновьева, еще трое граждан. Их дела благополучно закрыты, судя по оплате, а от Зиновьева был только аванс.
— Вы думаете, Виктора убили из-за этого расследования?
Вадим пожал плечами.
— Суммы от трех других частных лиц незначительные. Логично предположить, что и дела были им под стать, а вот аванс, полученный от Зиновьева, довольно солидный. Разумеется, это надо будет проверить, — поднимаясь, сказал Вадим. — Спасибо вам за помощь.
Мы уже направлялись к двери, когда Елена нас окликнула:
— У меня есть ключи, — сказала с сомнением и вроде бы уже жалея об этом.
— Ключи от его офиса? — поднял брови Вадим.
— Да, — вздохнула она. — Он дал мне их на всякий случай.
— У него наверняка остались какие-то записи, — ласково, точно змей искуситель, произнес Волошин.
Елена, глядя в сторону, кусала губы и, кажется, не замечала этого.
— Я понятия не имею, кто вы такие… Почему я должна вам верить?
— Не должны, — мягко согласился Вадим. — Но мы единственные, кто хотел бы разобраться в этом деле.
— Идемте, — сказала она, резко поднявшись. Взяла сумочку, достала из нее ключи и направилась к двери.
Мы следовали за ней. Путь до офиса Сапрунова проделали молча, по лицу Елены было понятно: она не до конца уверена в правильности своего решения.
На подходе к офису она замедлила шаг, и я подумала — чего доброго, повернет назад. Но женщина открыла решетку, а потом и дверь. Шагнула в темноту, нащупала выключатель, вспыхнула лампочка, осветив маленький узкий коридор, дверь из которого вела в кабинет.
На письменном столе Сапрунова не было ничего, кроме блокнота и набора карандашей в пластиковом стаканчике.
— Он не пользовался компьютером? — спросил Вадим.
— У Виктора был планшет, должен лежать в ящике стола. Он предпочитал работать по старинке, все записи делал на бумаге. Телефон у него был самый простой, только для звонков. В планшет он вряд ли заносил что-то важное. Он был нужен ему, чтобы быстро что-то выяснить, например адрес.
Вадим открыл ящик стола, планшет лежал сверху. Пароль отсутствовал, уже по этому было ясно: ничего серьезного Сапрунов здесь не хранил. Но Воин все-таки решил проверить, а я подошла к стеллажу, на котором стояли папки с бумагами. Всего несколько штук. Взяла одну, на обложке было написано: «Игумнов» и две даты. Надо полагать, начало и окончание работы над делом. Открыв папку, я увидела лист с размашистой надписью «дело закрыто» и датой. Просмотрев бумаги, я узнала, что клиент подозревал в измене свою любовницу. Сам клиент, кстати, был женат. Его подозрения подтвердились, что лично меня порадовало — не одному ему налево ходить. Содержание еще нескольких папок интересным тоже не показалось.
— Папки с фамилией Зиновьева здесь нет, — сказала я, поворачиваясь к Вадиму.
Мы все тщательно проверили, но папку так и не нашли. Никаких записей, ничего, что было бы связано с Зиновьевым. За исключением аванса, который один ныне покойный перевел другому, ныне покойному. Аванс за предполагаемую работу.
— Здесь кто-то был, — заявила Елена, когда стало ясно, что мы ничего не найдем.
— В каком смысле? — поднял брови Вадим.
— Виктор был очень педантичным и на нового клиента тут же заводил папку, как только договор подписывал. В ней и держал все бумаги, относящиеся к делу. Я уже сказала, он предпочитал работать по старинке. Судя по дате поступления денег, он работал над этим делом почти месяц, до самой своей смерти. И за все время не сделал ни одной записи и даже папку не завел? Этого не может быть.
Чувствовалось, что она нервничает, оглядывается с опаской, точно сами стены здесь таят угрозу.
— Согласен, — кивнул Вадим. — Как по-вашему, еще что-нибудь пропало?
Елена вновь принялась оглядываться.
— Нет. Все как будто бы на месте.
— Значит, гость был аккуратен, и интересовала его конкретная папка.
— Думаете, кто-то действительно проник сюда? — нахмурилась женщина.
— И это вряд ли случайный грабитель, — кивнул Вадим. — Единственная вещь, которая хоть что-то стоит, — это планшет, но его не взяли.
— Наверное, надо сообщить в полицию? — с сомнением спросила Елена.
— Можно попробовать. Боюсь, все ограничится зря потраченным временем и очередным разочарованием. Мы убедились: подозрительная смерть вашего друга Виктора, скорее всего, связана со скоропостижной кончиной его клиента, внучка которого и наняла нас, чтобы в этом разобраться. Можете не сомневаться, мы разберемся.
— Хорошо, — кивнула Елена. — Мне пора возвращаться на работу.
Через несколько минут мы простились.
— Похоже, хлопнули нашего сыщика, — проговорил Вадим, направляясь к машине.
— Убийца уничтожил документы, тем самым явно дав понять: убийство связано с делом Зиновьева. Не скажешь, что это умно.
— Милая, он был уверен: никто в бумагах Сапрунова копаться не будет. Одинокий дядя наложил на себя руки в тоске по почившей жене. Ментам только дай повод ничего не делать…
— А если бы они все-таки заглянули в контору? Предварительно поговорив с Еленой и узнав об авансе?
— Определенный риск, конечно, был. Но… он решил рискнуть и оказался прав.
— Он?
— Ну не она же… — хмыкнул Вадим. — Хотя опоить дядю снотворным и оставить в машине могла и баба. А что? Романтическое свидание в гараже заканчивается для Сапрунова весьма скверно.
— Блеск. Есть идея, кто эта кровожадная?
— Нет. А у тебя?
— Зиновьев вдруг начинает искать дочь и нанимает сыщика. И тот, безусловно, что-то обнаружил. Мы знаем, что дочь Зиновьева мертва, и беда с ней случилась неподалеку от отцовского дома. Надо выяснить, приезжал ли Виктор в село. И с кем встречался.
— Ага. Кстати, один любопытствующий и сейчас болтается возле озера, — усмехнулся Вадим.
— Софья не могла быть связана с гибелью дочери Зиновьева. В это время она жила совсем в другом месте.
— Я и не спорю, но Пырьев не зря там ошивается. И еще: если Виктор и узнал что-то важное, то сам об этом вряд ли догадывался.
— Почему? — нахмурилась я.
— Он мужик бывалый и, зная об опасности, не подпустил бы к себе злодея так близко.
Я кивнула. Между тем мы успели выехать на проспект, и я спросила:
— Куда теперь?
— Звони Виктории, пусть договорится с подругами деда о встрече. Бабки — народ недоверчивый, без звонка нас, скорее всего, на порог не пустят.
