— А можно об этом подробнее? — попросила я.
Она взглянула недовольно. Я испугалась, что разговор на этом, чего доброго, оборвется, но Каолина после паузы продолжила:
— Она буквально истязала своего отца. Говорила, что он погубил ее мужа, а теперь готов то же самое сделать с ней. Однажды при мне грозилась покончить с собой. Так и сказала: «Ты дождешься, я тоже удавлюсь». Представляете? И это при посторонних!
— А причины всего этого она не называла?
— По-моему, никакой причины не было. Обычная истерика.
— Вы сказали, что присутствовали при одной такой ссоре. Но ведь с чего-то она началась?
— Дайте вспомнить… Мы сидели, пили чай. Приехала Нина. Сначала все было вполне пристойно, я спросила, как ее дела, а Альберт Юрьевич спросил, как дела у Вики. Надо сказать, она была избалованным ребенком. Альберт Юрьевич сделал по этому поводу какое-то замечание, а Нина начала кричать, что любит свою дочь. И… в общем, она потеряла контроль и наговорила отцу гадостей.
— И в тот вечер, когда Нина исчезла, они тоже поссорились?
— Возможно. Не знаю точно. Не удивлюсь, если каждая их встреча заканчивалась скандалом.
— Она грозила самоубийством, но отец не особенно переживал, когда она исчезла?
— Я этого не говорила, — обиделась Каолина. — Разумеется, он переживал. Но надеялся, что Нина вернется. Просто он думал… Возможно, он думал, что она так мстит ему. Я же сказала, у Нины были проблемы с психикой.
— И чтобы отомстить отцу, она была готова бросить дочь?
— К тому моменту бедная Вика проводила гораздо больше времени с бабушкой. Та ее очень любила. Но влияние оказывала, безусловно, негативное. Бедное дитя! Вы же ее видели… Боюсь, свою жизнь она вряд ли устроит, — не без ехидства закончила Каолина.
— Но в какой-то момент Альберт Юрьевич, должно быть, понял, что дочь вряд ли вернется? И с ней, скорее всего, произошло несчастье?
— Наверное. Мы с ним об этом не говорили. Я предпочитала говорить о музыке, литературе, а не бередить его раны.
— Но он ведь обращался в полицию?
— Конечно. Как же иначе?
— Только в полицию или к частному сыщику тоже?
— Альберт Юрьевич — и частные сыщики? — Старушка весело фыркнула. — Он для этого слишком здравомыслящий человек.
— Выходит, не совсем, — брякнула я.
Каолина удивилась:
— Что?
— За несколько недель до своей смерти он обратился к частному детективу.
Тут повисла пауза. Бабуля пыталась справиться с изумлением, а мы терпеливо ждали.
— Даже не знаю, что и думать, — наконец пробормотала она.
— Он вам об этом не говорил?
— Конечно, нет! А вы уверены… Извините, но в такое трудно поверить.
— Почему же? Он, к примеру, надеялся, что дочь жива, и решил ее найти. К тому моменту полицейские вряд ли всерьез занимались этим делом, ведь времени прошло много.
— А знаете, — нахмурилась Каолина, — вы, возможно, правы. В последнее время он вел себя довольно странно. Я несколько раз звонила, но он торопился прервать разговор. Хотя обычно охотно подолгу беседовал. А когда мы приехали его навестить с приятельницей… он казался чем-то озабоченным. У нас даже сложилось впечатление, что нашему визиту он совсем не рад.
— И вы не спросили, в чем дело?
— Я спросила, все ли в порядке. И он ответил: все хорошо. Знаете, человека нашего возраста иногда посещают весьма скорбные мысли. Я не придала его настроению особого значения. И возможно, зря.
— Как думаете, он мог с кем-то поделиться своими планами?
— Вряд ли. С Викой? Но ведь она ничего не знает? Иначе бы сообщила вам.
— Возможно, с друзьями?
— С друзьями? — удивилась Каолина. — У Альберта Юрьевича не было друзей, насколько мне известно. Были коллеги, которые посещали их дом, когда супруга была еще жива.
— Он поселился в Мальцеве много лет назад…
— И о чем ему, позвольте спросить, разговаривать с тамошними жителями? — усмехнулась она. — О видах на урожай? Не хочу ничего плохого сказать о сельчанах, но, согласитесь, уровень образования и все такое… Вы бы видели его домработницу, эту жуткую бабищу! И представьте, она метила на место покойной супруги! Это чувствовалось. Вела себя как хозяйка и даже ему указывала…
— То есть с ней он мог проблемами поделиться?
— Не смешите меня! — возмутилась Каолина. — Он и эта баба… Я видела его пару раз с этим… пожарным, — вдруг вспомнила она. — Интересный мужчина, еще молодой. Он, кажется, с образованием и выглядел прилично. Однако в доме его точно не было. Альберт Юрьевич кого попало к себе не приглашал. Сомневаюсь, что стал бы доверять ему секреты.
— Надо выяснить, бывал ли Ивлев у Альберта Юрьевича, — сказала я, когда мы покинули Каолину Викторовну и оказались на свежем воздухе.
— Ивлев утверждает, что с Зиновьевым был едва знаком. Что-то подсказывает мне: к очередной старушке мы едем напрасно. Наша Каолина сейчас наверняка ей звонит, они все обсудят, и мы получим еще одну версию, точную копию предыдущей.
— По-твоему, разговор ничего не даст?
Вадим пожал плечами:
— Решили, значит, надо ехать.
Анна Ильинична внешне казалась полной противоположностью своей подруги. Высокая, полная, одета в широкие брюки и рубашку в клетку. В руках она держала сигарету, которую так и не прикурила. На нас смотрела с сомнением.
— Мне Каолина звонила, — в ответ на мои объяснения кивнула она. — Проходите.
Вслед за хозяйкой мы оказались в просторной гостиной с антикварной мебелью. Квартира Каолины выглядела скромно, различие между двумя женщинами сказалось и в этом.
— Садитесь, — Анна Ильинична тяжело опустилась в кресло, посмотрела на сигарету в своей руке и откинула ее на журнальный стол. — Курить бросаю. Врачи велели, — и без перехода продолжила: — Моя подруга небось Альберту оду сложила? У нее все в розовом цвете, и чем ближе к могиле, тем розовей. Мужик он был с характером, не скажу, что мы с ним легко или приятно общались но это лучше, чем мой сыночек, тютя-матютя, который до сих пор без меня жить не научился. Хотя своих детей завел. Пять человек завел да бросил. Три раза женился — и все характером не сошлись. Бог с ним… Это я еще от разговора с ним не отошла. Убрался перед вашим приходом. Вот жена у Альберта была — чистое золото! Ко всем могла подход найти. На ней все и держалось, а как померла, семьи не стало. Альберт сам по себе, Нинка сама по себе. А тут еще муж ее непутевый…
— Каолина Викторовна сказала, Нина была склонна к истерикам и часто ссорилась с отцом.
— Ну, так она его в убийстве мужа обвиняла, неудивительно, что ссорились!
