— Как прошла экспедиция? — спросила я.
— Познавательно. Вижу, тебя эти подземные переходы тоже равнодушной не оставили, — кивнул он на планшет.
— Надо же было чем-то заняться. Рассказывай.
— Да особо нечего, — вздохнул он. — Ни кладов, ни узников в цепях. Храповицкий использовал для своих целей бывшие каменоломни, кое-где соединив их переходами. Пещера у пристани совсем крошечная, проход либо обвалился, либо его нарочно взорвали, чтобы граждане зря не шастали и не создавали трудностей. Но по самому верху проползти на брюхе можно, — он ткнул пальцем в схему на экране. — Дальше — вполне нормальный проход, позволяет идти в полный рост. Вот здесь — что-то вроде ворот. Ржавые, но крепкие. Выглядят интригующе. Я был уверен, за ними сундуки с сокровищами. Оказалось, боковой отвод. Думаю, на случай паводка, чтобы подземный ход не затопило, его перекрывали, а при необходимости спускали воду в этот самый отвод. Вот здесь два подземных хода соединяются. В сторону имения оттуда пройти невозможно, свод давно обрушился. По сути, это каменный мешок, который в любой момент может быть затоплен, если уровень воды в реке поднимется. Для этого достаточно и небольшого дождя. Зная сию особенность, те, кто это строили, и придумали систему отводных каналов, которые наглухо закрываются металлическими воротами. Я насчитал четыре штуки. Подъем наверняка осуществлялся автоматически, но где был пульт управления и функционирует ли механизм ворот до сих пор, большой вопрос.
— Ты дошел до маяка? — спросила я.
Он чуть помедлил с ответом.
— Нет. Наткнулся на очередной обвал и решил дальше не соваться. Здесь, конечно, рай для любителей экстрима, но без схемы вход в тоннели не найдешь. А ее нет в открытом доступе.
— В данном случае это скорее хорошо, — усмехнулась я. Вадим пожал плечами.
— Я не терял надежды найти сокровища.
— Да ладно, — засмеялась я.
— Не вижу ничего смешного. Найти клад — моя заветная мечта. Между прочим, я мечтал об этом лет с десяти, как только прочитал «Маугли». Затерянный город, россыпи драгоценных камней…
— И при чем здесь Храповицкий?
— Мог бы спрятать хоть какую-то хрень, мне на радость. Накрылась мечта, ну и ладно. Зато совершенно ясно: трупы тут штабелями тоже никто не укладывал.
— Трупы? — переспросила я. — Ты что же, думал, Венькин рисунок…
— Кто ж знает этого пацана? — вздохнул Вадим. — Может, у него развлечение такое — сталкивать бедных граждан в жуткие ямы, а сверху камнем припирать?
— Камень он бы не сдвинул, — серьезно сказала я.
— Если использовать крепкую палку как рычаг, мог.
— Я не верю, что это он, — покачала головой я.
Вадим на это никак не отреагировал.
— Хочу съездить в город, — поднимаясь, сказал он. — Выясню, что там с Пырьевым. Пора узнать о его приключениях.
— Ты один хочешь ехать? — с некоторым удивлением спросила я.
— Заскочу к знакомому следаку — и сразу назад. Ужин приготовишь? Вчера ты меня потрясла своими кулинарными способностями, и я готов потрясаться дальше.
— Ты просто наглый тип, — усмехнулась я, собирая свои вещи.
Вадим уехал почти сразу, а я спустя некоторое время подошла к окну, долго смотрела на маяк, потом на мобильный, лежащий на подоконнике.
«Сейчас позвонит», — подумала я, словно пытаясь гипнотизировать телефон, но он молчал.
Не очень понимая, зачем это делаю, я покинула дом и направилась к маяку. Чем ближе я к нему подходила, тем меньше задавалась этим вопросом. Я шла, торопясь поскорее оказаться там, точно всерьез надеялась найти все ответы.
Он возвышался в сотне метров от меня, отбрасывая неровную тень, которая медленно подбиралась к моим ногам. Калитка была распахнута настежь и чуть поскрипывала. Но удивило не это. Дверь. Дверь, ведущая на маяк, была открыта. Я видела темный прямоугольник дверного проема, за которым сгущалась темнота.
Поравнявшись с дверью, я прислушалась. Вздохнула и поднялась на единственную ступеньку. Я могла поклясться, что здесь никого нет. Ни одной живой души, так будет точнее. И вместе с тем была уверена: распахнутая дверь — это приглашение. И ждут здесь именно меня.
Я сделала еще один шаг и оказалась в помещении круглой формы. Комната была невелика. Это удивило, снаружи маяк казался больше. Отсюда начиналась винтовая лестница, железная, с коваными перилами. Я подошла ближе. Ступени отсутствовали, целый пролет. Наверное, их сняли, чтобы тот, кто сюда проникнет, не смог подняться наверх.
Ухватившись за перила, я задрала голову и увидела высоко над собой стеклянный фонарь. Тут же возникло желание к нему подняться. Используя перила, попытаться было можно. И вновь вопрос «зачем?» не возник. Заскрипели дверные петли, я испуганно повернулась к входной двери, но она по-прежнему была открыта. Торопливо оглядевшись, увидела еще одну дверь, чуть приоткрытую.
— Ладно, — сказала я. — Давай поиграем.
И направилась к двери. Оказалось, здесь есть еще одна лестница, в стене маяка. Узкая, со ступенями из кирпича, которые успели выщербиться, а кое-где и обвалиться. Но поднялась я без проблем. Через открытый проем, в котором раньше, возможно, была дверь, вошла в комнату, точную копию той, что внизу, только меньше — диаметр маяка к вершине уменьшался. Железная лестница в центре здесь тоже лишилась ступеней. Помещение было абсолютно пустым. Сквозь доски на заколоченных окнах проникал солнечный свет, падал на пол золотистым дождем, в котором кружили пылинки.
Выждав несколько минут, я вернулась к лестнице в толще стены и поднялась на следующий этаж. Скорее всего, последний. Здесь меня ждал сюрприз: крепкая дверь с металлическими заклепками была заперта. Я бухнула по ней кулаком, в узком пространстве звук быстро затих. Я усмехнулась:
— Поняла, мне не туда, — и начала спускаться вниз.
Входная дверь была закрыта — это первое, что я увидела на первом этаже. Теперь здесь царил сумрак, но я, как ни старалась, чужого присутствия не почувствовала.
— Эй! — позвала громко. — Ты здесь? Максимильян, прекрати эти дурацкие игры!
Тьма за лестницей пришла в движение, мужчина шагнул мне навстречу — и я тут же поняла: это не Бергман. А еще поразилась тому, что вновь не смогла его почувствовать, хотя он был совсем рядом.
— Так, значит, он жив? — со смешком спросил Клим.
Его лицо выплыло из тени, и теперь я хорошо его видела. Тяжелый взгляд, презрительно кривящиеся губы.
— Тебе проще ответить на этот вопрос, — сказала я, стараясь быть спокойной. — Ведь это ты убил его.
— Тогда почему ты здесь?
— Потому что ангела убить нельзя. Даже если он падший ангел. Или я хочу верить, что его нельзя убить.
— Звучит как признание в любви, — вновь усмехнулся Клим.
