Казалось бы, при таком удобном устройстве и максимальной защите нет уже надобности в щите. Зачем отягощать себя и занимать руки дополнительными инструментами. Но щит все-таки закрепленных за собой позиций не уступил, напротив, стал более полезным. Он снова изменил внешний вид – стал четырехугольным, закругленным внизу. Но, главное, родилось простое, но феноменальное изобретение, умножившее роль щита в бою. В правом верхнем углу появился вырез для копья. Так щит поменял фланг – стал носиться не на левой руке, а подвешенный через плечо на коротком ремне, не только прикрыл правую часть груди и правую же руку, но и оставил ее свободной для оружия. По истечении какого-то времени отказались и от ремня. Щит цеплялся к кирасе крючьями или попросту привинчивался. Однако к концу пятнадцатого века его, как и тяжелый в виде кадки шлем, все чаще можно было встретить только на рыцарских игрищах – турнирах.
Вроде бы пора заканчивать рассказ об эволюции доспехов. Ан нет, предела совершенству не бывает! Оружейники в который раз меняют форму шлема. На свет рождается «железная маска» под названием «салад». В словаре-справочнике Ю. Шокарева «Оружие» находим, что это «итальянский и немецкий тип шлема XV–XVI веков. Появился он в Италии… из шлема бацинет, который утратил свой остроконечный купол и стал сферообразным. При этом боковые и затылочные части шлема удлинились, забрало исчезло, а над макушкой появился острый гребень. Шлем этого вида быстро стал популярен среди наемных солдат, поскольку, в отличие от бацинета, был более открыт и давал воину широкий обзор. Иную форму получил немецкий салад. Он был вытянут на затылке далеко назад, образуя назатыльник. В конце XV века к нему добавилось подъемное забрало со смотровой щелью и широкие боковые поля. Кроме того, дополнением к саладу был подбородник, крепившийся на груди кирасы. Немецкий салад исчезает около 1520 года, заменяясь более закрытым шлемом армэ, а итальянский сохранился на протяжении всего XVI века».
Впрочем, в числе достоинств, отмечаемых в саладе, среди главных подчеркивается факт, что его можно легко откинуть на затылок, дав глазам обзор, а легким – приток свежего воздуха. В случае же опасности шлем можно было снова мгновенно нахлобучить на голову. Честно скажу, не знаю, в чем уж тут преимущество, слава богу, ни тем ни другим пользоваться не приходилось. Но среди объявлений соответствующих коллекционеров «Ищу салад…» встречается особенно часто. Видимо, вещь все-таки ценная. А вот то обстоятельство, что в результате усовершенствований вес доспехов снизился более чем вдвое, нельзя не отметить как фактор для рыцарей отрадный. Новый «костюмчик» уже отягощал всадника всего на двенадцать – шестнадцать килограммов. И это – несмотря на укрупнение отдельных металлических деталей. Активно передвигаться «на своих двоих», без коня, однако, и при таком весе на практике было невозможно. Тем более что он снова удвоился к концу пятнадцатого столетия. Это, очевидно, стало очередным подтверждением теории, что все развивается по спирали. Но причина оказалась уже совсем в другом. Рыцарям пришлось искать защиту от новой силы – появившегося огнестрельного оружия…
При всей дороговизне и сложности изготовления военных доспехов последнего образца их украшение – позолота, художественная чеканка и чернение становились все более востребованными. Эта тенденция довольно быстро распространилась от двора Карла Смелого, герцога Бургундского. Еще раз повторять о том, что позволить себе такое вооружение мог далеко не каждый рыцарь, было бы, наверное, «моветоном». Но у них появилась и статья для экономии. Роскошь отделки доспехов теперь грех было скрывать под туникой, на ткань и художественную расшивку которой также уходило немало средств. К тому же, хоть бедность и не порок, но коль уж ты рыцарь, но не можешь купить достойное облачение – добудь в бою. Кстати, такие дорогие трофеи многие средневековые герои действительно приносили с полей сражений или получали в виде выкупа за пленных.
Кажется, этому процессу не было бы предела, не приди в мир абсолютно другое оружие. Если рыба гниет с головы, то рыцарская амуниция с головы совершенствуется.
Может, вы будете смеяться, но к концу пятнадцатого века оружейники изобрели новую, по утверждению изготовителей и самих пользователей наиболее удобную, практически совершенную форму шлема. И распространенный во многих странах салад сразу начал сдавать завоеванные позиции.
Находка, собственно говоря, состояла в удачных соединительных конструкциях, которые позволили одним приемом облачаться в детали, что раньше приходилось надевать по отдельности. К гребню сферообразного нового шлема крепилось на шарнирах двигающееся вверх-вниз забрало. Подбородник же, что защищал также и шею, соединялся с ним петлями. Нижний край шлема имел специальный желобок, в него прочно вставлялся стоячий воротничок, переходящий в ожерелье, которое закрывало плечи и верхнюю часть груди и спины.
Измененная форма нагрудника делала скользящим и отводила в сторону прямой удар меча и даже копья. К передней части по бокам надежно пристегивался наспинник. Крюк, что предназначался для поддержки длинного копья, приковывался и торчал справа из нагрудника. С ним же соединялись брюшные пластины, соответственно закрывавшие живот, такие же, но поясничные, разумеется, присоединялись к наспиннику. Существовал и такой термин, как оплечья. Они соединялись с ожерельем штифтами или ремнями. Причем правое делалось меньше левого, с учетом копья под мышкой. Дополнительной страховкой от боковых ударов в шею часто служил выходящий из оплечья довольно высокий гребень.
Предплечье теперь, не мудрствуя лукаво, облегалось цельнометаллической трубой, а нижняя часть наручей делилась на две застегивающиеся со стороны корпуса половины. Иначе вряд ли их можно было бы надеть. Локтевая раковина позволяла руке сгибаться, словно и не было на ней металла. Тяжелые железные рукавицы, брошенные в лицо для вызова на дуэль, пожалуй, прикончили бы оскорбляемого на месте, не прибегая к поединку. Впрочем, время дуэлянтов еще не наступило, а перчатки, которые, кстати, ухитрялись делать с разделенными пальцами, служили своему прямому назначению – защите кистей рук. Ноги до колен и ниже до щиколоток также покрывались простыми половинками труб. Наколенники не мешали ногам сгибаться, при этом закрывали эту часть ног со всех сторон. Форма поножей зависела от модели обуви. Короче, доспех, на котором мы вынуждены были так подробно остановиться, по удобству и главному назначению был доведен до идеально возможного состояния. А что же с вооружением наступательным?
Оружие
Атакуй не атакуй…
Примерно в августе 2007 года в печати появилось сообщение о том, что «Сказание о Беовульфе» будет экранизировано и одновременно превратится в компьютерную игру. Ну превратится и превратится – из чего только в наше «героическое» время не делают компьютерных игр! Наверное, вряд ли всплыла бы эта заметка и в моей памяти, если бы не тема книги. Смутно вспоминалось, что история о Беовульфе связана с каким-то фантастическим мечом. Решила уточнить. Один из немногих дошедших до наших дней литературных памятников раннего Средневековья, записанный в восьмом веке, повествует еще о более ранних событиях. Так вот, Беовульф, в переводе – «пчелиный волк», а попросту – медведь, был племянником короля скандинавского племени геатов, обитающих на территории сегодняшней Швеции. Не буду вдаваться в подробности деяний героя, кому интересно, найдут эпос и почитают. Скажу лишь коротко, что Беовульф успешно воевал с великанами и чудовищами, владея полученным от данов, то есть датчан, мечом. «…Меч с рукоятью, старинный Хрунтинг, лучший из славных клинков наследных. Были на лезвии, в крови закаленном, зельем вытравлены узорные змеи». Оттенки этого узора, по утверждению мастеров, свидетельствовали о том, что меч ковался из нескольких сортов железа и стали. В Древней Руси такие мечи тоже были в особом почете, их называли харалужными. Вот диалог между князем и новгородским посадником из исторического романа нашего знаменитого писателя Бориса Васильева «Князь Святослав»:
