А потом ударили морозы. Побывавший под Псковом английский рыцарь Манди напишет:
«Конские носы и бороды солдат были покрыты сосульками».
И еще:
«Показались сани, на которых были свалены замерзшие. Трупы продолжали сжимать в руках обрывки вожжей. Их тела сохраняли позу, словно они продолжали сидеть в седле. Другие настолько окоченели, что их ноги продолжали плотно охватыватъ конские бока, и снять с седла их не представлялось возможным. Солдат, стоявший в карауле, так и замерз, сжимая в руках мушкет. Он окоченел и напоминал ледяную статую. Такая смерть была обычным делом…»
О заключении мира в Пскове узнали 17 января 1582 года. Радостную весть принес боярский сын Александр Хрущов. Но лишь 4 февраля польско-литовская армия снялась – и ушла, так и не сумев взять город. За полгода осады псковичи отразили 31 приступ и сами произвели 46 вылазок. Проводив последние посрамленные отряды захватчиков, они, наконец, открыли городские ворота…
Беспримерная защита Пскова развеяла миф о непобедимости Батория. И – позволила России заключить довольно сносный мир. Россия отдавала Речи Посполитой Ливонию, а получала захваченные русские земли. За Швецией оставалось побережье Балтийского моря.
Имя Шуйского прогремело на всю страну. Грозный даже назначил его в опекуны своему наследнику Федору, который при воцарении пожалует Ивану Петровичу все доходы спасенного им Пскова…
…На иконе Богородицы Псково-Покровской, написанной свидетелем тех событий игуменом Василием, изображены Богородица и святые князья. Есть на ней и сам старец Дорофей. Уникальность иконы еще и в том, что она содержит самое раннее изображение Пскова… Во время Великой Отечественной ее вывезли в Германию немцы. И вот, 8 сентября 2000 года, чудотворная икона вернулась из плена. Именно в этот день – если судить по новому стилю – произошло видение Богородицы старцу Дорофею. А 8 сентября по старому стилю Псков был подвергнут самой кровавой атаке…
Ну а польские вооруженные силы, сражаясь на стороне союзников во Второй мировой войне, носили в виде значка символическое крыло. Почти вертикальное, чуть изогнутое сверху – маленькая копия больших крыльев из дерева и перьев, которыми так гордились польские гусары, последние рыцари уходящей эпохи…
Послесловие
Ну, вот, если вы дочитали эту книгу до конца, значит, и вас не оставила равнодушным тема средневековых рыцарских битв. Погружаясь в их неповторимую ауру, мы с вами невольно становились на сторону того или иного героя; одни рыцари казались нам благородными и отстаивающими правое дело, другие же, наоборот, выглядели агрессорами и безжалостными убийцами. На самом деле абсолютно справедливых войн не бывает, даже если они ведутся по рыцарским правилам, потому что на войне всегда творится несправедливость. Впрочем, настоящий романтический ореол порой всетаки витал и над теми, кто с оружием в руках защищал свои идеалы. Соратник Орлеанской девы Жан де Бюэй напишет в своем автобиографическом романе «Юнец»:
«На войне любишь так крепко. Если видишь добрую схватку, и повсюду бьется родная кровь, сможешь ли ты удержаться от слез?! Сладостным чувством самоотверженности и жалости наполняется сердце, когда видишь друга, доблестно подставившего оружию свое тело, дабы свершить и исполнить заповеди Создателя. И ты готов пойти с ним на смерть – или остаться жить и из любви к нему не покидать его никогда. И ведомо тебе такое чувство восторга, какое сего не познавший передать не может никакими словами. И вы полагаете, что так поступающий боится смерти? Нисколько: ведь обретает он такую силу и окрыленность, что более не ведает, где он находится. Поистине, тогда он не знает страха».
Эту цитату приводит в своем фундаментальном труде «Осень Средневековья» уже знакомый нам голландский историк Йохан Хейзинга. Он и сам скажет:
«Говоря о системе рыцарских идей как о благородной игре по правилам чести и в согласии с требованиями добродетели, я коснулся пункта, где возможно определить связь между рыцарством и эволюцией международного права. Хотя истоки последнего лежат в античности и в каноническом праве, рыцарство было тем ферментом, который способствовал развитию законов ведения войн. Понятие международного права было предварено и подготовлено рыцарским идеалом прекрасной жизни согласно требованиям закона и чести… Рыцарство никогда бы не сделалось жизненным идеалом на период нескольких столетий, если бы оно не заключало в себе высокие социальные ценности. И именно в самом преувеличении благородных и фантастических взглядов была его сила. Душа Средневековья, неистовая и страстная, могла быть управляема единственно тем, что чрезвычайно высоко ставила идеал, к которому тяготели ее устремления. Так поступала церковь, так поступала и мысль эпохи феодализма. Кто станет отрицать, что действительность постоянно опровергала эти столь возвышенные иллюзии о чистой и благородной жизни общества? Но, в конце концов, где бы мы были, если бы наша мысль никогда не витала за пределами достижимого?»
Хейзинга умер в феврале 1945 года от истощения, не дожив до окончательной победы над фашизмом, и уроки той, самой страшной, Второй мировой, до конца осмыслить не успел. Возможно, что, произойди подобное, его выводы повернулись бы совсем в другую сторону… Из многих десятков рыцарских средневековых сражений мы выбрали наиболее значительные и характерные для той эпохи. Ни одно из них из Истории уже не вычеркнешь. Но мы c вами давайте порадуемся тому обстоятельству, что любая война все-таки заканчивается миром!
