«Поскольку у обитателей Хорая нет понятия о великом зле, их сердца не стареют. И поскольку все люди в Хорае молоды сердцем, они живут с улыбкой от рождения до смерти и перестают улыбаться, лишь когда боги посылают им печаль, – тогда надлежит завесить лицо покровом и ходить так, пока печаль не избудется.
Все в Хорае любят друг друга, и каждый верит ближнему и дальнему, будто все они члены одной большой семьи. Женские голоса там подобны пению птиц, ибо сердца женщин в Хорае легки, как птичьи души. А когда там танцуют юные девы, их рукава колышутся, словно огромные нежные крылья.
В Хорае люди ничего не скрывают друг от друга, кроме печали, ибо нет у них причин стыдиться. И никто там не запирает жилища, ибо в Хорае не бывает воров. Днем и ночью двери распахнуты настежь, ибо обитателям Хорая нечего бояться. И поскольку тамошние жители подобны нашим феям, хоть и остаются смертными людьми, вещи и здания в Хорае очень малы, за исключением дворца Царя Драконов, и затейливы, и ни на что не похожи. А маленький народец, который ими пользуется, действительно ест рис из крошечных чашечек и пьет вино из крошечных кубков…
Многое, пусть и не все, из того, что происходит в Хорае, возможно лишь благодаря тому, что его обитатели дышат призрачным воздухом. Ибо в чары, созданные духами, вплетены их мечты об идеальном мире, все их давние несбывшиеся надежды. Эти мечты и надежды находят отклик во многих сердцах и воплощаются в простой красоте жизни, лишенной эгоистических устремлений, в нежной кротости женщин…
Увы, злые ветра, поднимаясь на Западе, долетают до Хорая, и волшебный призрачный воздух рассеивается под их натиском. От него ныне остались лишь обрывки, подобные белым лоскутам облаков на пейзажах японских художников. Под клочьями зачарованного тумана еще можно найти Хорай, но не везде…
Не забывайте о том, что Хорай еще называют Синкиро, то бишь мираж – неуловимое видение. Мираж постепенно рассеется и никогда уже не появится в картинах, поэмах и снах…»
Этюды о насекомых
Бабочки
I
Хотелось бы мне приманить ту же удачу, что сопутствовала одному китайскому мудрецу, упомянутому в японских источниках под именем Росан! Ибо сего мудреца возлюбили две бессмертные девы, призрачные сестры, и, каждые десять дней наведываясь в гости, рассказывали ему истории о бабочках. Есть восхитительные китайские легенды о бабочках – истинные кайданы. Как же я мечтаю ознакомиться с ними во всех подробностях!.. Но мне ни за что не выучиться читать по-китайски, а японский язык тут не может служить подспорьем – в той малой толике японской поэзии, что мне удалось с невероятным трудом перевести, бездна аллюзий на китайские сказания о бабочках, и невозможность их разгадать приносит мне танталовы муки… Увы, едва ли сыщется бессмертная дева, коей взбредет в голову обратить внимание на такого скептика, как ваш покорный слуга.
А мне между тем любопытно узнать, к примеру, доподлинную историю одной китаянки. Бабочки принимали ее за цветок и порхали вокруг бесчисленными стайками, ибо девушка источала волшебное благоухание и была сказочно прекрасна. Еще мне хотелось бы выяснить подробности о бабочках императора Гэнсо, или Мин Хуана, которые выбирали для него возлюбленных. Он устраивал пиры в роскошном дворцовом саду и приглашал на них прекраснейших женщин. Слуги выпускали из клеток бабочек, и те устремлялись к самой обворожительной – ей император Гэнсо и дарил свою благосклонность. Но однажды, увидев в саду среди других прелестниц Ёкихи (в Китае ее называют Ян Гуйфэй), он не позволил бабочкам сделать выбор. И напрасно – эта красавица в дальнейшем принесла ему немалые беды.
Кроме того, я мечтаю выяснить подробности об опыте китайского мудреца, который прославился в Японии под именем Сёсю. Ему приснилось, что он – бабочка, и все его чувства были чувствами бабочки в том сне, ибо душа мыслителя отправилась в странствие, обретя облик этого насекомого. А когда Сёсю пробудился, все, что он испытал, перевоплотившись в бабочку, все ощущения из того сна были столь животрепещущи и ярки в памяти, что он уже не мог мыслить и действовать как человек.
И наконец, мне хотелось бы ознакомиться с одним китайским официальным документом, в коем разные виды бабочек признаются духами императора и его приближенных…
Большинство японских текстов о бабочках, за исключением поэтических, судя по всему, являют собой переводы китайских источников, и, возможно, даже эстетическая склонность к этим насекомым, присущая японцам с древних времен и нашедшая выражение в японском изобразительном искусстве, песнях и обычаях, тоже сформировалась под влиянием китайцев.
Китайская традиция прослеживается и в том, что японские поэты и художники часто выбирали в качестве гэймё – творческих псевдонимов – такие имена, как Тёму («бабочка-сон»), Итё («одинокая бабочка») и т. п. А в наши дни у японских танцовщиц пользуются успехом прозвища Тёхана («бабочка-цветок»), Тёкити («бабочка-удача»), Тёноскэ («помощь бабочки»).
Помимо псевдонимов, включающих в себя иероглиф «бабочка», у японцев до сих пор в ходу и личные имена Котё и Тё. Как правило, их носят женщины, хотя бывают и странные исключения… Здесь также необходимо упомянуть, что в провинции Муцу и ныне жив примечательный древний обычай называть младшую дочь в семье Тэкона; это старомодное слово, давно вышедшее из обихода в других областях Японии, на диалекте провинции Муцу означает «бабочка». Во времена же классической японской литературы у него было еще одно значение – «прекрасная женщина»…
Не исключено, что и некоторые весьма необычные японские суеверия, связанные с бабочками, тоже пришли из Китая. Возможно, они даже старше самой Поднебесной. Самое любопытное из них, на мой взгляд, состоит в том, что, по мнению японцев, душа живого человека может путешествовать, приняв облик бабочки. Отсюда берут свое начало и любопытные народные приметы: скажем, если бабочка влетит в вашу гостиную и сядет на бамбуковую ширму, значит, скоро к вам в гости заглянет любимый человек.
Тот факт, что любая бабочка может оказаться чьей-нибудь душой, не должен вызывать страха. Однако порой бабочки наводили на японцев ужас, появляясь в несметном количестве, – такие случаи зафиксированы в исторических хрониках. Когда Тайра-но Масакадо втайне готовил бунт против императора, в Киото случилось небывалое нашествие бабочек – горожане перепугались, приняв это за предвестие грядущей беды. Возможно, люди решили, что это души мятежников, которым суждено погибнуть в битве, растревожились накануне восстания от мистического предчувствия смерти.
По представлениям японцев, бабочка может воплощать собой душу не только живого человека, но и мертвого. Кроме того, у душ заведено принимать облик бабочки, чтобы возвестить о своем скором расставании с телом навсегда. Так или иначе, в Японии надлежит относиться с почтением к любой бабочке, залетевшей в дом.
