Эффект нового начала, равно как и обусловливающие его факторы, заметен и на личностном, и на общественном уровнях. Люди, совершившие фальстарт (скажем, на новой работе, при решении важной задачи или в попытке улучшить состояние своего здоровья), могут изменить ситуацию, использовав для нового начала временной ориентир. Как пишут ученые из Уортонской бизнес-школы, люди способны «создавать стратегические переломные моменты в истории собственной жизни»
{159}.
Возьмем, к примеру, ныне живущую в США чилийскую писательницу Исабель Альенде. 8 января 1981 г. она написала своему смертельно больному деду письмо, которое затем легло в основу ее первого романа «Дом духов». К работе над каждой из своих следующих книг она приступала именно 8 января – эта дата стала для нее временным ориентиром нового старта
{160}.
В ходе своего исследования Дай, Милкман и Риис обнаружили, что наполнение неким собственным смыслом совершенно обычного дня придает силы новым начинаниям
{161}. Так, когда они обозначили 20 марта первым днем весны, эта дата стала выглядеть более подходящей для нового старта, чем просто третий четверг месяца. А 5 октября, переосмысленное как первый день после Йом-Киппура, мотивировало участников их эксперимента, имевших еврейское происхождение, больше, чем 278-й день года. Определив важные лично для себя даты (день рождения ребенка или годовщину первого свидания с партнером), можно избавиться от воспоминаний о некоем фальстарте и помочь себе заново заложить ритмы.
Этот же метод могут взять на вооружение и организации. Недавно проведенные исследования показывают, что «эффект нового старта» распространяется не только на отдельных людей, но и на коллективы
{162}. Предположим, в середине квартала у некоей компании появились серьезные проблемы. Чтобы не ждать следующего квартала, который по определению мог бы служить временем нового старта, руководство выбирает ближайшую по времени подходящую дату (например, очередную годовщину выхода на рынок главного продукта компании), когда можно постараться вернуть коллектив к нормальной работе, объявив все просчеты достоянием прошлого. Или представим, что некоторые сотрудники нерегулярно делают взносы в пенсионный фонд либо не посещают важные тренинги. Напоминания об этом, полученные в день рождения, скорее заставят их исправиться, чем если провести с нарушителями беседу в обычные дни. Риис установил, что потребители также лучше воспринимают сигналы в дни, которые выглядят похожими на новый старт
{163}. Если надо убедить людей питаться здоровой пищей, «Постный понедельник» будет выглядеть намного убедительнее «Веганского четверга».
Новый год издавна магически действует на нас. Мы переворачиваем страницу календаря, окидываем взглядом все эти прекрасные незаполненные даты и открываем новый отчетный период своей жизни. Но обычно это делается неосознанно, в слепом повиновении привычным психологическим стереотипам. Эффект нового старта позволяет нам применять тот же подход в самые разные дни года, причем делать это осознанно и намеренно. В конце концов ведь и новогодние зароки еще отнюдь ничего не гарантируют. Как свидетельствуют исследовательские данные, спустя месяц после начала нового года люди продолжают выполнять лишь 64 % данных себе обещаний
{164}. Создавая собственные временные ориентиры, особенно имеющие глубокий личный смысл, мы получаем значительно больше возможностей оправиться после неудачного старта и начать все заново.
Начинать совместно
Когда в июне 1986 г. я окончил университет, то понятия не имел, где буду трудиться. В июле того же года я переехал в Вашингтон, а в августе нашел работу по специальности и впервые в жизни приступил к исполнению служебных обязанностей. Промежуток времени между получением диплома в актовом зале университета и обустройством на рабочем месте в офисе в центре Вашингтона составил менее 60 дней. (Причем даже не все эти дни были потрачены на поиски работы. Часть времени ушла на сборы и переезд. И еще я подрабатывал в книжном магазине.)
Как бы мне ни хотелось верить в то, что своим быстрым перевоплощением из безработного выпускника в молодого офисного трудягу я обязан безупречным характеристикам и личному обаянию, этому есть более убедительная причина – время (думаю, что вы этому уже не удивились). Я окончил университет в очень удачный момент. В 1986 г. Соединенные Штаты быстрыми темпами выходили из глубокой рецессии. В тот год безработица в стране была на уровне 7 % – не самая блестящая цифра, но огромный прогресс по сравнению с 1982 и 1983 гг., когда она составляла почти 10 %. Это означало, что мне будет намного проще найти работу по сравнению с теми, кто вышел на рынок труда всего пару лет назад. Здесь нет ничего сложного: не надо быть экономистом, чтобы сообразить: 7 % безработицы лучше 10 %. Однако лишь неплохие специалисты понимают, что преимущество, полученное по счастливой случайности в самом начале трудовой жизни в период относительного экономического бума, оставалось со мной еще долгое время спустя после выхода на первую работу.
Лиза Кан более чем неплохой специалист. Она оставила след в экономической науке, изучая таких, как я: белых мужчин, окончивших университет в 1980-е гг. Кан, преподающая в Йельской школе менеджмента, опиралась в своих исследованиях на данные Национального лонгитюдного (то есть длительного и систематического) опроса молодежи, в ходе которого молодым американцам ежегодно задаются вопросы об образовании, здоровье и работе. Из общего массива респондентов она выбрала белых мужчин, окончивших вузы в период между 1979 и 1989 гг., и изучила, что происходило с ними в течение следующих 20 лет
[10].
