И таких, как Адхав, немало – в Мумбаи примерно 5000 даббавала. Ежедневно они доставляют более 200 000 ланчей, причем делают это 6 раз в неделю практически круглый год и с пунктуальностью, не уступающей курьерским службам FedEx и UPS.
«В наше время надо как следует заботиться о здоровье, – говорит мне Раянка Турахиа. – Люди предпочитают домашнюю еду. А эти ребята молодцы: они доставляют судки точно по адресу и вовремя». Супруг моей собеседницы уезжает на работу в брокерскую фирму в 7 часов утра, и приготовить ему ланч с собой просто не успеть. К счастью, есть даббавала, благодаря которым у родных появляется время для готовки и исчезает повод для беспокойства. «Они очень, очень организованны и старательны», – отмечает Турахиа. За 5 лет, на протяжении которых она пользуется услугами Адхава и его команды (это стоит около $12 в месяц – сумма вполне посильная для семьи среднего класса), не было ни единого случая, чтобы они опоздали или что-то перепутали.
То, что даббавала это удается, выглядит фантастикой. Мумбаи живет бурной, не замирающей ни на секунду жизнью, и на фоне суеты и столпотворения, царящих в этом мегаполисе, Манхэттен покажется сонной рыбацкой деревушкой. Это не только крупнейший, но еще и самый густонаселенный город Индии. Безумный ритм и интенсивность жизни здесь обусловлены хотя бы тем, что 12 млн человек теснятся на территории площадью 603 км². Журналист Сукету Мехта называет его «городом вечной горячки»
{270}. И тем не менее в этом хаосе у даббавала получается доставлять холщовые мешки с домашними обедами с армейской точностью и пунктуальностью.
Это выглядит тем более впечатляюще, что согласованность действий и доскональное знание местных условий позволяют даббавала совершать свой ежедневный подвиг без применения каких-либо специальных технологий и приспособлений, не считая велосипедов и электричек.
У них нет ни смартфонов, ни сканеров, ни штрихкодов, ни GPS-навигаторов.
И при этом они не допускают ни единой ошибки.
Люди редко решаются на что-то в одиночку. По большей части мы учимся, работаем или занимаемся домашними делами совместно с другими. Наше существование, и даже жизнь как таковая, зависят от способности взаимодействовать с окружающими в определенных временных рамках. Да, выбор времени (управление своими собственными началами, серединами и финалами) имеет критически важное значение для каждого отдельно взятого человека. Но групповая согласованность во времени важна не меньше, и нам необходимо понимать, что является ее основой.
Представьте себе человека, попавшего в реанимацию с обширным инфарктом. Жизнь или смерть пациента будут зависеть от слаженности усилий медиков, от того, насколько четко синхронизированы их действия в условиях неумолимо истекающего времени.
Можно рассмотреть и менее критические ситуации, в которых требуется групповая согласованность. Команда разбросанных по разным континентам и часовым поясам программистов-разработчиков, которая должна представить продукт к определенной дате. Организаторы конференции, обязанные обеспечить взаимодействие технических специалистов, гостиничных служб и участников, с тем, чтобы все три дня мероприятия прошли строго по графику и без накладок. Штабы кандидатов на выборах, организующие волонтеров для агитации населения, регистрации голосующих и раздачи пропагандистских материалов. Школьные учителя, сопровождающие группу из 60 учеников на выездной экскурсии в музей. Спортивные команды. Военные духовые оркестры. Экспедиторские компании. Заводы. Рестораны. Всем и повсюду нужно, чтобы люди работали слаженно, синхронно друг с другом и в едином темпе шли к общей цели.
Возможности делать это мы обязаны научному прорыву, совершенному в конце XVI в. 19-летним студентом-медиком Пизанского университета Галилео Галилеем. Вид раскачивающейся люстры побудил его провести несколько импровизированных опытов с маятниками. Он открыл, что период качания маятника зависит от его длины, но не зависит от массы, и это свойство маятников можно использовать для отмеривания равных промежутков. Такая цикличность делает маятники идеальным устройством контроля времени, заключил Галилей. Спустя несколько десятилетий его идея привела к изобретению маятниковых часов, значительно более точных, чем существовавшие прежде механические, в конструкции которых использовался маховик. Ну а это, в свою очередь, породило понятие «точного времени» – относительно новое, как ни удивительно.
Вообразите, как могла бы выглядеть жизнь в отсутствие элементарного согласия относительно того, сколько сейчас времени. Разумеется, человечество как-нибудь приспособилось бы. Но это принесло бы непостижимое количество затруднений и неудобств. Было бы непонятно, когда ждать доставку, когда придет автобус или когда вести ребенка к зубному. Значительно более точные по сравнению со своими предшественниками маятниковые часы перестроили цивилизацию, позволив людям синхронизировать свою деятельность. Часы появились на городских площадях и стали источником единого представления о времени. Отныне 2 часа дня понимались всеми одинаково. И это общее представление о точном времени придало дополнительный импульс коммерции и облегчило социальное взаимодействие. Очень скоро местное время стало сначала региональным, а затем и национальным стандартом, благодаря чему появились внятные рабочие графики и электричка, отправляющаяся на Поукипзи ровно в 17:16
{271}.
Возможность согласовывать с окружающими свои действия во времени стала важнейшей частью прогресса нашей цивилизации. Однако общность представления о том, сколько времени в данный конкретный момент – это лишь основа, но далеко не всё. Группы людей, успех которых зависит от синхронности – хоровые коллективы, команды гребцов и те же мумбайские даббавала, – соблюдают три принципа групповой согласованности. Темп задается внешним стандартом. Участников объединяет общая сопричастность решению определенной задачи. А синхронность, с одной стороны, требует здоровых отношений между людьми, а с другой – помогает развивать их.
Иными словами, группы должны синхронизироваться на трех уровнях: с боссом, со своим сообществом в целом и с душами своих участников.
Хормейстер, рулевой и часы: синхронность с боссом
Дэвид Симмонс одного роста с Ахилу Адхавом, но на этом их сходство заканчивается. Симмонс – белый, он дипломированный юрист и не занимается доставкой ланчей. Симмонс руководит хором. Он оставил юридическую практику четверть века назад (в один прекрасный день просто зашел в кабинет старшего партнера адвокатской конторы, в которой работал, и сказал: «Все, больше не могу»). Сын лютеранского священника, Симмонс реализовал свои музыкальные наклонности и стал хормейстером. Сегодня он художественный руководитель Хора Конгресса США в Вашингтоне. Этим морозным пятничным вечером он дирижирует восемью десятками хористов, выступающих на сцене Atlas Performing Arts Center с двухчасовой программой «В дорогу!» – антологией знаменитых американских песен.
