Ну, что делать? Остаться здесь вместе с Сиротиным и помочь ему в строительстве новой жизни, наладив безопасность жителей или забрать золотишко, наличку, свою долю стрелкового оружия и вернуться обратно в Сосновск? Если все сложить, то у меня получается вполне неплохой стартовый капитал: наличкой – лям двести с хвостиком, пятнадцать килограмм самородного золота, а это никак не меньше миллиона рублей за килограмм, есть еще не ограненные алмазы, но какая у них цена, я даже не представлял и можно ли их продать за те деньги, которых они стоят в этом мире или придется тащить в тот. Но даже без учета камушков, деньги у меня есть, можно вернуться в Сосновск, выкупить долю какого-нибудь бизнеса, да хотя бы долю Флинта купить и стать совладельцем «Морского волка». Оружейно-экипировочный магазин – отличное прикрытие для меня. Буду получать из того мира ориентировки, понемногу «устранять» беглых злодеев, зарабатывать на этом премиальные, которые можно даже не деньгами, а теми же самыми стволами или патронами, и вкладывать все это в оружейный бизнес. Получиться очень и очень выгодно. Можно целыми днями пропадать на охоте или рыбалке, можно ничего не делать – читать книги, или, наоборот, самому заняться бумагомарательством, давно мечтал стать писателем и написать, что-нибудь эдакое, фантастичное и эпохальное, чтобы главный герой – супермачо, от одного вида которого в панике разбегаются все недруги и злодеи, а женщины, девушки и даже бабушки начинают биться в истерике от похоти и желания. Да, мало ли чем можно заняться, когда есть деньги и некуда спешить! Представив себе, как хорошо и спокойно заживу в Сосновске, я, аж, зажмурился от удовольствия!
Все! Решено! Остаюсь здесь и помогаю Сиротину!
* * *
– Ну, как банька?! – спросил у меня Сиротин, как только я выполз из парной. Раскрасневшийся Иван, сунул мне в руку большой бокал с холодным пивом.
– Отлично! – блаженно прошептал, принимая бокал, – как будто второй раз на свет родился.
– А дед, что там остался? – Петрович, одним глотком опустошил треть своей кружки.
– Ага, – подтвердил я, приложившись к бокалу. – Доктор, сухой как старая палка, кажется, он даже не вспотел, вениками стегает, как будто плетками, думал всю шкуру с меня сдерет, а вышел, гляжу, кожа чистая и розовая, как попка у младенца.
Края кружки окунули в крупную соль, из-за чего образовался соленый ободок. Получалось, что вроде пиво пьешь, сразу с закусью в виде соли.
– Глебыч знает толк в баньке, не знаю никого, кто бы его в парной пересидел. Ты еще молодец, долго продержался, я, то вон сразу сдался, да и нельзя в парилке с гипсом, – Иван ухватил со стола платанную рыбину и откусил большой кусок нежного мяса.
Рыба была вкусная – что-то наподобие чира, но больше всего походила на муксуна. Мясо слегка красноватое, нежное и жирное. Пиво тоже надо отдельно ответить – сваренное уже в этом мире с использованием кристально чистой воды, местного хмеля и солода.
В бане сидели втроем: я, Петрович и Глебыч. Оказалось, что доктора зовут Ефим Глебович Шац. Я как узнал, что наш старик по национальности еврей, так для меня сразу все стало на свои места, тут тебе и его природная вредность и такая же врожденная хозяйственность. Правда, сам Глебыч, оказался ярым антисемитом и сторонником теории о мировом заговоре, задуманном масонами. Иван сразу меня предупредил, чтобы я старика не подкалывал анекдотами про евреев и его национальность, а то он начинает раздражаться, ругаться и тогда лучше бежать, куда глаза глядят, от греха подальше. Капец! Еврей – антисемит, кому скажешь, не поверят.
– Ну, что надумал, как дальше жить будешь? – спросил у меня Иван, подливая мне пива из большого глиняного кувшина, да этого прикрытого полотенцем. – Останешься с нами?
– Может и останусь, – уклончиво ответил я. – Все зависит от того, что ты мне предложишь. Надо же все прикинуть, обдумать.
– Я тебе могу предложить все, что угодно, тут главное, кем ты сам хочешь быть, где от тебя будет больше пользы. Понимаешь?
– Понимаю, – согласился я, отрывая очередной кусок рыбы, с ответом я не спешил.
Открылась невысокая дверь, из парной вырвались клубы пара и в предбанник ступил Глебыч. Раскрасневшийся, с прилипшим к лысой голове березовым листком, дед плюхнулся на стул и шумно выдохнул:
– Ух, мля, хорошо!
Сиротин наполнил кружку пивом из кувшина и протянул ее старику, тот принял бокал и тут же припал губами, высосав содержимое литровой емкости за считанные секунды.
– Епать мой лысый череп! – восхищенно выдал дед. – Хорошо-то как! Как только свой дом построю, баньку буду делать с купелью, чтобы из парной и сразу в холодную водичку.
– Ну, давай за то, чтобы уже в этом году в твоей бане парились! – поднял кружку, провозгласил Иван.
– Давай! – вскинул свою кружку старик. Потом дед выдал неожиданную лекцию: – Главное правило при топки бани – накалить печь, поэтому закрывают трубу с жаром, с красными раскаленными углями. Баня должна потом выстояться, чтоб угарного газа не было, а перед тем, как использовать по его прямому назначению, баню надо «прокинуть». Прокинуть – это значит открыть на печи дверку каменки и наплескать на раскаленные камни воды вовнутрь. Пар дополнительно прогреет, что актуально зимой, и вытеснит остатки угарного газа. Минут через пятнадцать можно идти париться и мыться. За баню! Наливай!
Сиротин довольно хрюкнул, налил еще пива. Стукнулись кружками, выпили, закусили. Хорошо сидим!
– Ну, что скажешь, останешься с нами или поедешь счастья искать в другом месте? – неожиданно спросил дед, как бы продолжая разговор, который был начат пока Глебыч был парной.
– Не знаю еще, надо же все прикинуть, покумекать.
– Давай, я тебе помогу, – дед отодвинул от себя пиво. – Вот смотри, останешься с нами будет тебе работа, построим дом, заведешь семью, нарожает тебе жинка детишек, уважение односельчан, достаток в доме! Что еще надо мужику в жизни?
– Дед, ну ты блин, философ, вроде и произнес всего пару слов, а прям передал суть и смысл всей жизни человека, – искренне восхитился я. – Если все так и будет, то, конечно, лучше остаться с вами. А дом и жена точно будет? – пошутил я.
– А то! – совершенно серьезно ответил дед. – Проект коттеджного поселка готов, там будет четыре вида домов, из расчета на количество проживающих в нем жильцов. Ты сколько детишек планируешь настругать?
– Откуда я знаю, – удивился я, такому серьезному подходу к моей шутке. – Сколько бог даст.
– Бог может дать по ребенку в год, тут надо рассуждать, сколько ты сможешь сдюжить детишек, причем не в материальном плане, а в том, сколько ты сможешь воспитать и сделать из них людей, а просто прокормить, так можно и в детдом сдать, там тоже не дадут с голода умереть.
– Ну, тогда двух – трех, – немного поразмыслив, ответил я.
– Тогда тебе подойдет, двухэтажный дом, на четыре спальни, кухню совмещенную со столовой и гостиной, два санузла и большим подвалом, для всяких там кладовок и заготовок на зиму, – загибая пальцы, перечислил дед.
