И хотя Людо прежде не видел драконов, он хорошо знал повадки сов – что бы они там ни говорили, а ни одна сова не откажется отобедать полевой мышью. Нетрудно было догадаться, что, как и сова, дракон хотел его одурачить, а сам только и думал, как бы полакомиться ягненком.
– Боюсь, лучше мне этого не делать, – вежливо промолвил Людо, – но, если не побрезгуете куском хлеба, у меня немного осталось.
Людо вступил под тень дерева.
И тут случились сразу три события.
– Он мой! – гаркнула сова, слетела с ветки и вцепилась когтями в воротник Людо.
– Он мой! – прошипел дракон и, гремя чешуей, в мгновение ока сполз с дерева и обвил ногу Людо.
– Нет, мой! – раздался незнакомый голос.
Рядом с Людо промелькнула огромная тень: четыре мощных копыта, могучее тело, покрытое золотистой шерстью, и рога, закрученные в спирали, словно раковина улитки. Самый большой баран из всех, каких доводилось видеть Людо, обрушился на ствол всего в сантиметре от драконьего хвоста. Бабах! Спелые золотистые яблоки градом посыпались с дерева на Людо, дракона и сову, тяжелые, словно ядра. Дракон выругался довольно грязно, отпустил ногу Людо и забрался обратно на дерево, тяжело дыша. Его раздвоенный язык высунулся наружу, а красные глазки тревожно стреляли из стороны в сторону. Сова, как истинная леди, пробормотала: «Ах, простите». Затем взлетела на ветку, оставив в воздухе несколько перьев, и принялась вертеть головой туда-сюда, туда-сюда, стараясь не встречаться ни с кем глазами.
Овен отошел от дерева, тряхнул головой (хотя удар, кажется, не причинил ему никакого вреда) и посмотрел на Людо.
– Итак, мальчик, говори.
Разумеется, Людо знал, кто перед ним: Овен, господин Дома. Не знал он только, что это Златорунный баран, за чьей шкурой однажды отправятся в поход отважные мореплаватели. Или уже отправились, и было это сотни лет назад. Точно сказать нельзя, потому что в звездной стране, по которой путешествовал Людо, нет времени в нашем понимании. Но Овен был велик и прекрасен: его лоб широк, как щит, и крепок, как таран. Он мог бы одним легким толчком вернуть Людо в Дом Рыб. Поэтому Людо, стоя перед ним и стараясь не тереть ногу в том месте, где драконье прикосновение прожгло дыру в штанах, почтительно отвечал:
– Если вам угодно, ваша милость, я Людо и сопровождаю моего коня Ренти вслед за Солнцем.
Овен склонил голову набок и, казалось, размышлял. У него были желтые глаза, как у Козерога, но не такие холодные. Если очень сильно задуматься, можно было увидеть в этом величественном создании золотистого барашка, каким он был когда-то, резвящегося среди ромашек посреди залитого солнцем луга. («А вот Козерог никогда, никогда не был молодым», – подумал Людо.)
– И ты молишь меня разрешить тебе беспрепятственно проследовать через мой Дом? – сурово спросил Овен.
Разумеется, Людо сказал бы иначе, но это звучало лучше, чем: «Пожалуйста, не троньте меня и дайте пройти дальше».
– Да, господин, именно так, господин, – ответил он, потирая ногу.
– Что с твоей ногой? – спросил Овен.
– Небольшой ожог, ничего страшного, господин, – ответил Людо.
– Подойди ко мне.
Людо подчинился. Овен опустил величественную голову и подул на обожженную кожу. Людо показалось, что к ней приложили прохладную повязку. Жжение пропало, а кожа побелела, разгладилась и стала как новая.
– Благодарю вас, – сказал Людо.
– А теперь, коли желаешь яблока, возьми. Оно не причинит тебе вреда. И одно для коня. Но только по одному.
Людо снова поблагодарил хозяина и поднял с земли два упавших яблока.
Овен внимательно наблюдал за ним.
– Почему ты поднял яблоки с земли? Те, что на дереве, вкуснее.
– Нам с Ренти и эти хороши, а еще у меня есть немного хлеба. Из-за вас они не успели отобрать у меня горбушку.
Когда Овен врезался в дерево, Ренти поднял голову от травы, а теперь, хромая, подошел и встал рядом с Людо. Лютики запутались в его гриве, но ромашки он съел почти все. (Животные не любят лютики, поэтому их так много на лугах.) Конь быстро прожевал ромашку и принюхался к яблоку. Людо протянул ему яблоко и, аккуратно разломив хлеб, отдал коню половину. Овен не сводил с него сурового взгляда.
Решив, что Овен хочет, чтобы он, как Ренти, съел яблоко прямо сейчас, Людо вонзил в него зубы. Такого вкусного яблока он в жизни не ел! Вместе с яблочным вкусом в нем, с каждым кусочком, чувствовался новый вкус: персика, ананаса, абрикоса, сливы, нектарина и сочного винограда… Людо съел яблоко вместе с семечками и вытер губы, чувствуя себя гораздо лучше.
– Это самое вкусное яблоко в моей жизни, – сказал он Овну.
– Сим утолится голод твой до поры, – с довольным видом проговорил Овен.
– Да, господин, ваша милость, – ответил Людо неуверенно.
В суровых глазах Овна промелькнул огонек, словно напоминание о золотистом барашке, каким он был когда-то.
– Я хотел сказать, что яблоко поддержит твои силы в пути. В следующем Доме тебя, быть может, накормят получше. Они там только и знают, что пируют.
Людо вспомнил слова Гулы: «Одного путника приветят и накормят – другого убьют не моргнув глазом».
Однако он ничего не сказал, потому что Овен продолжил:
– Едва ли ты нагонишь Солнце в следующем Доме, но лучше тебе поспешить. Кони уже запряжены, и колесница скоро тронется в путь.
– Хотите сказать, Солнце сейчас здесь? – Людо огляделся и заметил то, чего не разглядел раньше: колеи от колес, уходящие за горизонт, и смятую траву там, где проскакала четверка. Колеи вели к деревьям, и в тот самый миг, когда Людо смотрел, щурясь от света, из-за деревьев пробились яркие, почти горизонтальные лучи. Солнце встало над кронами и двинулось по небу в золотом сиянии.
Сердце Людо затрепетало – впервые он подобрался к Солнцу так близко! В центре сияния он разглядел колесницу, сверкающие гривы и хлыст, словно яркую вспышку света.
Сердце выпрыгивало из груди, но он лишь спросил Овна:
– Могу я последовать за ним, господин?
– Можешь, я не стану тебе препятствовать. Я никогда не обижаю юных. А вот догонит ли его твой старый конь, мне неведомо.
– Господин, – обратился к хозяину Людо, – не могли бы вы дунуть Ренти на ногу и излечить его?
Но Овен покачал гордой головой:
– Он исцелится в свое время. Этот Дом юных. А теперь, мальчик, поспеши и будь осторожен.
Овен отвернулся и поскакал к стаду на другом конце пастбища. Овцы перестали жевать, а ягнята гурьбой спустились с холма, на котором резвились, и принялись радостно скакать вокруг.
Людо взялся за повод, поднимая голову Ренти от травы, и срывающимся от волнения голосом воскликнул:
