– Что ж, мальчик, – бросил он резко, – вводи, раз привел. Не возиться же с ними до вечера. Такие подковы сложно приладить, и лучше с этим не медлить. Скоро стемнеет. Можешь не привязывать, конь будет стоять смирно.
Вскоре Ренти тихо, как мышь, стоял в кузнице, а кузнец одну за другой поднимал его ноги и подгонял копыта под новые подковы. Людо было хотел помочь с мехами – он часто помогал кузнецу в родной деревне, – но увидел в углу двух подмастерьев, которых не заметил раньше. Тогда он отошел к полке под оконцем и принялся рассматривать резные фигурки.
Тюк-тюк, звяк-звяк. Яростное шипение остывающего металла в ведре с холодной водой. Хриплые вдохи и выдохи кузнечных мехов, рев пламени в горне. Тихое шипение подковы, которую приставили к конскому копыту. Запах горелого копыта, чего Ренти, казалось, вовсе не замечал. И снова скрежет, удары молота, тюк-тюк, звяк-звяк.
Работа заняла немало времени, и тени снаружи удлинились, но Людо времени не замечал. Не заметил он и того, как тихо и незаметно ушли Лев и Дева. Фигурки были на диво хороши. Он изучал каждую линию, каждый штрих, всей душой желая, чтобы настал день, когда он научится вырезать хотя бы вполовину так же искусно. Недотепа Людо, который не сделал в жизни ничего стоящего, только помогал отцу присматривать за скотиной да матери по хозяйству. Никогда ему не достичь такого мастерства! Никогда не видать таких искусных фигурок после того, как он покинет эту удивительную, прекрасную и пугающую страну…
Бурая узловатая рука легла ему на плечо, заставив подскочить на месте. Кузнец поднял с полки вырезанную из вяза фигурку лошади и вложил в ладонь мальчика:
– А теперь сожми. Почувствуй ее. Потри большим пальцем дерево. Вот так.
Широкий, словно лопата, большой палец любовно провел по деревяшке. Мозолистые пальцы гладили изящные резные ножки деревянного скакуна. Казалось невероятным, что эти натруженные руки способны создавать такие тонкие вещи. Людо гладил дерево, когда громадная лапища кузнеца сжала его ладонь в кулак с такой силой, что ему стало больно. Рука разжалась. Ладонь сковало, а когда Людо опустил глаза, то увидел, что на коже алеет отпечаток лошадиной фигурки.
Кузнец поставил вещицу обратно на полку.
– Больно? – спросил он с улыбкой, в которой сквозило не только добродушие.
Людо кивнул, потирая ладони.
– Теперь ты это запомнишь, – сказал кузнец, – и, если вернешься домой и возьмешь в руки деревяшку, ты почувствуешь ее форму, форму, которой она хочет стать. – Он воззрился на Людо острыми черными глазами, полускрытыми под нависшими бровями. – Запомни, мальчик, у всего есть душа. Даже сухой корень, который ты найдешь в лесу, хранит в себе тайну, и ты можешь вытащить ее наружу, как вылущить ядро у ореха, найти душу дерева и форму, которую оно хочет принять. Твои руки будут болеть, и ты не раз порежешься, но ты не должен останавливаться, пока не вытащишь из дерева душу. И не думай, что будет легко. Все, что хоть чего-нибудь стоит, не дается без труда. Но если желание твое велико и если в тебе есть искра, ты не остановишься, пока не добьешься цели, невзирая на боль… А теперь на Весы, и в путь. Скорпион не из тех, кто будет ждать.
– На Весы? – удивился Людо. Затем вспомнил знак на картинке, которую дал ему Гула, после знака Девы, и этот знак был здесь, в ярде от Людо, впечатанный каленым железом в косяк: ♎.
А затем он увидел Весы, самой простой конструкции и очень большие. Достаточно большие, чтобы взвесить лошадь. Крюк был вбит в потолок, к нему крепилась перекладина – коромысло, а с обоих концов коромысла на цепях свисали большие плоские чаши. Сейчас один конец был опущен строго вниз, а чаша стояла прямо на полу. Людо с удивлением заметил на ней измочаленный кусок веревки, недоуздок Ренти. Вторая чаша была пуста.
Кузнец снял повод с чаши, та поднялась вверх и замерла ровно посередине.
– Зачем вы взвешивали повод? – удивленно спросил Людо.
– Я взвешивал коня, а недоуздок был противовесом.
– Коня? – эхом отозвался Людо. – Хотите сказать, этот кусок веревки весит, как целый конь?
В голосе Людо слышалось сомнение, но кузнец просто кивнул, отнес недоуздок туда, где стоял Ренти, и начал завязывать веревку на конской морде.
– Это не простые весы. Они поведают многое тому, кто сумеет их понять, и поверь мне, лучше к ним прислушаться.
– П-понятно, – неуверенно пробормотал Людо. Разумеется, это были те самые Весы, как кентавр был тем самым Стрельцом, а козел – тем самым Козерогом. И пусть восхищаться ими, как, например, Львом, было непросто, но Людо обнаружил, что говорит тихо, словно боялся, что Весы его услышат:
– И что Весы сказали про Ренти?
– Что он готов, а веревка нужна, чтобы не дать ему взлететь, пока не придет его время. – Кузнец покосился на Людо из-под нависших бровей. – Ты же видел, его подковали. Теперь что-то должно удержать его на земле, и веревка именно то, что нужно. Тютелька в тютельку. Как и должно быть. – Он похлопал Ренти по шее. – А теперь стой и жди. – Затем обернулся к Людо. – Твой черед. Пошли, время не ждет.
– Вы собираетесь и меня взвесить? – спросил Людо.
– Разумеется. Иначе зачем ты здесь? Уж если ты собрался к Скорпиону, то без этого не обойтись.
Упоминания о Скорпионе все меньше и меньше радовали Людо, но выбора не было. Он с опаской подошел к Весам.
– А что будет противовесом?
– Вот это. – Кузнец подошел к полке, снял с нее маленькую золотую квадригу, аккуратно поставил на одну из чаш, которая, звякнув, опустилась на пол.
– А ты сюда, мальчик. – Кузнец показал на другую чашу. – По-моему, в самый раз, но посмотрим, что покажут весы.
Людо с сомнением смотрел на хрупкую золотую вещицу. Он уже видел мысленным взором, как под его весом чаша резко опускается, другая резко взмывает вверх, а золотая колесница падает на каменный пол. Тем не менее Людо подчинился и с грехом пополам забрался в чашу, которая была на высоте его груди.
И тут же чаша под ним начала опускаться, но медленно и плавно, удерживаемая весом второй чаши. Несмотря на то что золотая колесница казалась на вид такой маленькой и хрупкой, Людо ощущал ее вес, каждый килограмм, покуда Весы выравнивались. Наконец чаши перестали раскачиваться и остановились друг против друга, а коромысло замерло параллельно полу.
Кузнец довольно хмыкнул:
– Так я и думал.
Людо, покачиваясь, сидел на чаше и с изумлением смотрел на хрупкую золотую вещицу.
– Неужели ровно? Точь-в-точь?
– Смотри сам, – сказал кузнец, показав большим пальцем на перекладину.
– Должно быть, золото очень тяжелый металл, – предположил Людо.
– Удивительно не то, что колесница весит, как ты, – сказал кузнец, – а то, что ты смог ее уравновесить. А теперь слезай.
Людо подчинился. Кузнец снял квадригу с поддона и аккуратно отнес на полку. И вовсе она не выглядит такой уж тяжелой, подумал Людо. Уж точно она не могла весить, как одиннадцатилетний мальчик. Однако нельзя же не верить собственным глазам и ощущениям!
