Николай посмотрел на притихших татей. Коротышка от таких слов нервно подёргивался, а долговязый от страха закатил глаза и завизжал как резаный.
– Не мы, не мы, мил человек, убили яго!
– Что-то уж больно вы расшумелись, разбойнички! Нервишки у вас действительно – ни к чёрту! Вы пока подумайте, может, и вспомните чего полезного. Может, видели – кто убил, а я пойду пока посмотрю – удобно ли вам будет падать с крутого обрыва. Помнится, внизу было множество острых камней. Что-то мне кажется, что вам должно понравиться! Ну а ежели чего вспомните, то – зовите!
Воришки вновь нервно заскулили, предвкушая свою скорую погибель, а сыскарь подошёл к краю обрыва. Заглянул вниз и чуть не ахнул. На реке, в полынье, лежал труп в форме солдата европейского образца, в такой форме, которую носили солдаты Лефорта. По приметам – погибший аккурат подходил под описание внешнего вида Афанасия.
– Как я и думал! Вот и ваша жертва на берегу реки лежит бездыханная, тати вы мои дорогие!
– Не мы это! – хором, истошно завопили воры. – Богом клянёмся – не мы его убивали! Нас вчерась вообще здеся в Кокуе не было! Кого хошь спроси! Не мы это!
– Значит, открещиваетесь от убийства солдата. Посмотрим-посмотрим! – безразличным тоном констатировал Николай.
Но от такого его безразличия разбойничкам стало совсем жутко. Легко приговаривать к смерти других – страшно, когда приговаривают к смерти тебя самого.
Николай решил спуститься вниз и осмотреть место происшествия. Но для начала в поисках улик прошёлся по обрыву сверху. Почти над тем местом, где на реке лежал труп Афанасия, на снегу были чётко видны следы сапог большого размера с широкой подковкой. «Жаль, что мой сотовый давно сдох! Можно было бы сфотографировать», – задумчиво произнёс Николай, теребя пятернёй затылок. Так ему лучше думалось. Достал из-за пазухи кусок бумаги и карандаш. Аккуратно перерисовал, как выглядит отпечаток сапога, и верёвкой с узелками снял его размеры. Получился примерно сорок третий – сорок четвёртый.
Осмотрел обувь братцев-разбойничков, которые лежали на земле со связанными за спину руками и тихо наблюдали за странными действиями незнакомца. На ногах у татей были поршни, да и размером поменьше. Подков, конечно, на их обуви вообще никогда не было. Но это ещё ничего не значило. Не исключено, что они могли что-то видеть или сами каким-то боком могли быть причастны к убийству солдата. «Отпускать их пока нельзя. Во дворце допрошу получше!» – решил Николай и по крутому склону осторожно спустился к реке. Подошёл к трупу Афанасия. Он наполовину находился в ледяной воде. Видимо, при падении с обрыва труп пробил лёд, а за ночь образовавшаяся полынья успела покрыться новым, тонким льдом. Под сапогами он хрустел и крошился. Благо, у берега оказалось не очень глубоко. Николай присел у закоченелого трупа на корточки и стал внимательно его осматривать. Заметил на виске рваную рану и засохший кровоподтёк; на руках свежие ссадины, а пальцы правой руки зажаты в кулак. «Скорее всего, перед смертью солдат дрался, – сделал предположение опер. – А в кулаке у него что?» Николай с большим усилием разжал окоченевшие пальцы. Там оказался клок рыжих волос. «Точно, дрался! Причём с рыжеволосым, и умер не сам!» Теперь Николай уже был уверен, что это убийство. Ноги стыли от холода, и он решил на время выйти из ледяной воды, а пока внимательно обследовать каждый участок берега. Сыскарь был вознаграждён за своё терпение. Под одним из камней лежала испачканная землёй скуфья – головной убор священника.
– Вот это уже становится совсем интересно! Откуда он здесь? Погибший перед падением с обрыва сорвал скуфью с головы священника, а тот побоялся спускаться за ней?
Вопросов появлялось всё больше и больше. Николай решил для окончания осмотра ещё раз войти в ледяную воду. Нужно было перевернуть труп. Он был уверен, что солдат погиб не от раны на виске.
Именно так всё и получилось. На спине у погибшего, как раз в районе сердца, оказалась колотая рана. Только какой-то странной формы. Входное отверстие было узкое и круглое. Совсем не похожее на след от лезвия ножа.
«Возможно, стилет, но откуда в этих местах могут быть стилеты? Это же в манере рыцарей закалывать из “милосердия” умирающего от ран врага оружием, похожим на длинное шило. Придётся пока оставить “найдёныша” здесь и идти в слободу за помощью, а по пути ещё раз всё хорошенько обдумать», – решил Николай.
Забрав с собой скуфью и прядь рыжих волос, полез наверх. Там, к его удивлению, никого уже не было. Воры не стали его дожидаться. Господа-разбойнички просто-напросто сбежали. Сыскарь посмотрел по сторонам – никого. Толстый слой снега в лесу не потревожен.
«Внизу, вдоль берега реки, они бы незаметно не прошли. Значит, воришки могли убежать только по дороге в сторону Немецкой слободы. Ну что же, придётся пробежаться! Дурная голова ногам покоя не даёт!» – мысленно выругал себя Николай за то, что не связал ворогам ноги.
Сыскарь припустил по лесной дороге. Рациональный и быстрый бег – это то, чему его долго и упорно учили. В своё время изнурительные тренировки и неоднократные победы на соревнованиях дали ему хорошие результаты и звание кандидата в мастера спорта. Но у воров была фора, минут десять.
– Врёшь! Не уйдёшь! – теперь уже вслух подбодрил сам себя Николай и увеличил скорость.
Трудно тягаться с профессиональным спортсменом в беге, особенно, если у тебя связаны руки и вот-вот грозят упасть портки. Руки-то у татей были связаны кушаками, которыми не только подвязывают рубахи. Они заодно очень часто держат штаны их владельца.
Не прошло и пяти минут, как Николай увидел фигурки беглецов. Они торопились добежать до слободы, надеясь спрятаться там в каком-нибудь из дворов. Тати были готовы отдать хозяевам за укрывательство все свои деньги, которые у них сейчас были. Благо, странный пленитель не покусился на них. Но тут они услышали позади себя равномерный топот ног. Воришки разом обернулись и обомлели. Их размеренно и верно нагонял здоровенный верзила. Этот страшный человек с кривой ухмылкой на лице вытаскивал на ходу из ножен шпагу. Долговязый от испуга заранее истошно заорал во всё горло.
– A-а! Убивають!
– Умолкни и прибавь ходу, дурень! – прикрикнул на подельника коротышка. – Сподобил же меня Господь связаться с недоумком! Осталось-то совсем немного! Можа, кто из немцев и поможет нам укрыться от этого злыдня!
Но тщетно тати пытались убежать от пятиборца. Вскоре оба получили по мощному пинку под зад и почти разом дружно повалились на снег. Николай не спеша ходил вокруг них кругами, успокаивая дыхание. Шпагу он не торопился прятать в ножны. Так оно вернее будет. Заодно он мысленно прикидывал: кто именно убил солдата? Могли ли эти оборванцы столь утончённым оружием убить Афанасия? По всему выходило, что для таких проще, не мудрствуя лукаво, забить жертву дубиной или, на худой конец, пару раз пырнуть ножом. Но стилет… Это оружие явно не для них. Здесь нужен точный, выверенный удар человека, который неплохо разбирался в анатомии, а эти – даже у себя сердце с трудом найдут. К тому же ни один, ни другой не рыжие. Всё говорит о том, что убивали не они. Но воры истолковали молчание Николая по-своему, и долговязый тихонечко, тоскливо заскулил. Через минуту ему басом подвывал коротышка.
