Друзьям приходилось изо всех сил сохранять серьёзное выражение лица, когда они наблюдали за тем, как бояре в шубах и высоких меховых шапках пытаются выгибаться, наклоняться, поднимать руки и ноги. Они теряли шапки, путались в полах длинных шуб, шатались и падали, а затем – ругались, проклинали тот день, когда поехали в это посольство, но кое-как вставали и снова пытались повторять за Алексеем Никифоровичем упражнения. Они знали: царь шутить не будет, да и на руку уж больно скор.
В начале физических занятий бояре были категорически против того, чтобы снимать с себя шубы и шапки. Они считали, что таким образом нанесут урон своему боярскому роду. Дворянам в какой-то мере было даже легче. У них и шапки были поменьше да кафтаны и зипуны покороче, но тем не менее всем им стало жарко. В тёплой одежде долго руками и ногами не намахаешься. Поэтому исподволь, как бы само собой так получилось, но вскоре все уже посольские занимались без тёплой одежды – в одних рубахах, портках да сапогах. Единственным неудобством оставались зеваки, которые собирались поглазеть на странных путешественников. Хоть и охрана старалась оттеснить людей, но желающих поглазеть в каждом селе или городе было хоть отбавляй.
С того дня, когда Николай случайно обронил фразу о «затёкших телесах» у бояр, дворян и добровольцев, начались весёлые деньки, как, впрочем, и у всех остальных участников Посольского поезда. После каждого многочасового этапа пути на санях – физическая разминка во время стоянки. После обеда – занятия по математике, геометрии, физике природных явлений, начальной химии и военному делу. Когда бояре требовали для себя послеобеденный сон, Пётр Алексеевич резко отвечал:
– Вы все и так безо всякого толку спите всю дорогу! Так что обойдётесь! Ум должно наращивать, а не толстые щёки, жирную шею да круглые животы!
Государь сам взял себе за правило посещать занятия Алексея Николаевича и Андрея Яковлевича и был на них самым прилежным учеником. Заодно он следил, дабы бояре не отлынивали от учёбы, ибо он сам признал эти занятия весьма полезными. Особенно государя интересовало фортификационное и артиллерийское дело, а также тактика ведения боя. Не скучал он и на математике. К сожалению, морские науки бывшие друзья-десантники не знали, и это весьма огорчало царя. Лишь Николай в свободное от несения службы время рассказывал ему о своих морских приключениях; разрушительных штормах; кораблекрушении, из которого сыскарю повезло благополучно выбраться живым. Рассказывал Николай и о разыгравшейся морской баталии с испанцами, про Англию и Ирландию, земли за морями и океанами. Государь слушал рассказы Николая с превеликим вниманием, и казалось, что старался запомнить всё – до самого последнего слова. Он требовал от него всё новых и новых рассказов и объяснений. Порой государь Николаю казался гигантской губкой, способной поглотить любые знания в любом количестве и никогда ими до конца не пресытиться.
Посольский поезд помаленьку двигался вперёд по пути в Европу. Охранная служба под чутким руководством Николая без проколов и замечаний вела посольство самым безопасным путём. На шведской земле, на расстоянии нескольких вёрст от границы, Великое русское посольство встретили официальные представители от рижского генерал-губернатора Эрика Дальберга. Сама встреча произошла довольно сухо и формально. Далее ехали в сопровождении шведов вдоль Западной Двины, пока к концу марта не показался первый крупный иноземный город – Рига.
Русскую делегацию препроводили и определили на захудалый постоялый двор Мермана, который не отличался особыми удобствами, да и располагался довольно далеко от Ратушной площади. Фактически он находился уже за чертой города, в Ластадии. Пётр Алексеевич был вне себя от гнева. Он стоял у окна, смотрел на мощный ледоход на Западной Двине и время от времени стучал кулаком по оконной раме. Стоящим за его спиной Лефорту, Головину и Возницыну казалось, что ещё чуть-чуть – и хрупкие стёкла вылетят из ненадёжной конструкции.
– Что эти шведы себе такое позволяют?! Их комендант Дальберг даже не соизволил принять меня у себя в Ратуше! Я уже не говорю о фейерверке, который он просто обязан был запустить в честь прибытия в Ригу русского царя и его Великого посольства! А ихние цены? Вы видели цены, которые рижские купцы запросили за продукты для нашего посольства? Это просто воровские цены! Я приказал Меншикову искать более дешёвые товары, и надеюсь, что ему это удастся сделать! Ежели не сможет их найти, то мы все довольно скоро в этой Риге будем сыты только одними глазами! Ихний генерал-губернатор к нам даже носа своего не кажет! Одни эти вороватые рижские купцы вокруг нас и вертятся! Но эти шельмы готовы содрать с нас три шкуры. Намедни стали мы с кучером наши добротные сани им продавать. Так рижские купцы за каждую копейку с нами матерно лаются и клянут нас, а как продавать нам что-то, так уже три копейки с нас требуют! Ежели мы в Риге не продадим свои сани, то куда же мы их девать-то будем?! В Голландские штаты за собой по зелёной траве потащим?! А эти собаки зело понимают наше паскудное положение – вот и пользуются этим! – негодовал Пётр Алексеевич.
– Ничего, государь, не сокрушайся ты так! Скоро мы накажем шведов за их гордыню и неуважение к России! Достаточно скоро Рига будет нашей! – ответил Николай и тихо добавил: – Не пройдёт и двадцати пяти лет, как эти самые шведы будут вынуждены сдать тебе Ригу на милость победителя!
Лефорт, Головин и Возницын обернулись и удивлённо посмотрели на до этого тихо сидящего в сторонке Николая, а Пётр Алексеевич мгновенно успокоился и буквально в два шага подлетел к нему Присел на корточки, схватил за плечи и исступлённо затряс:
– Что ты нам сейчас сказал? Немедленно повтори это мне ещё раз! Когда Рига будет нашей?!
– Ещё при твоей жизни всё это и свершится. Всё произойдёт под твоим началом, Пётр Алексеевич! Я понимаю, что сейчас нам жизненно нужно Балтийское море! Это для России самый короткий путь в Европу. А Швеция – она сама виновата в том, что нагло отобрала наш путь к Балтийскому морю. Нужно готовиться к войне со Швецией за свои земли, Пётр Алексеевич. Другого пути я просто не вижу! А то, что генерал-губернатор Дальберг не принял тебя в рижской Ратуше как царя России, – этим он от имени своего короля фактически выказал нам своё презрение. Мы должны принять брошенный нам вызов. Швеция с нами не хочет считаться, думает, что мы сейчас слабы и ничтожны перед ними! Тогда надо сделать так, чтобы она была вынуждена считаться с нашими естественными интересами на Балтийском море. А для этого нам нужно хорошенько подготовиться к тяжёлой войне.
Пётр Алексеевич внимательно, без вопросов выслушал до конца Николая, медленно выпрямился и не спеша вернулся к окну. За паршивыми, дешёвыми стёклами была еле видна Двина и маленький кусочек шведской крепости. Некоторое время царь смотрел на ледоход на реке и размышлял, а затем зло посмотрел на этот маленький, корявый кусочек крепости и медленно, но твёрдо произнёс:
– Ты прав, Николай! Подлые времена смуты дорого обошлись государству нашему! Шведы забрали наши земли у Балтийского моря, но мы вернём их обратно! Непременно вернём! Нам чужих земель не надобно, но и своих оставлять недругам своим мы не намерены! Двадцать пять лет, что ты мне назвал, – это предельный срок! За это время либо мы сомнём их, либо – они нас! Третьего нам уже не дано! Но сначала мы будем учиться строить и воевать! Мы будем лучшими из учеников у европейских учителей, а затем – мы построим свои многочисленные мануфактуры, да в таком большом количестве, что Европа будет закупать у нас товар, а не мы у неё! Мы произведём достаточное количество хороших пушек, самого отменного пороха и всякого другого оружия, по нашей необходимости! Мы построим огромный флот из могучих морских кораблей с многими пушками! Лучший флот в Европе! Во сто крат лучше, чем у шведов! Обучим должным образом великое множество солдат и моряков. И тогда – тогда мы вернёмся обратно в Ригу, но к этому времени, в этом городе уже не будет шведского коменданта! Мы, а не шведы станем здесь законными хозяевами!
