– Смотри, Николай, что эти заморские черти понапридумывали! Ты это записывай всё, записывай и срисовывай потщательнее! Да, подробно, чтобы понятно было, что да как у них работает, дабы потом нам всё, что у них полезное есть, так же само можно было сделать! – старался перекричать шум от многочисленных молотков и механизмов Пётр Алексеевич.
– Уже сделано, государь!
– Ладно, тогда пора нам и топориками помахать!
Махание топориками проходило с утра до вечера, но Петру Алексеевичу это было только в радость. Вскоре благодаря знакомству с бургомистром Амстердама, удалось перейти на верфь «Ост-Индской компании», расположенной прямо в этом же городе. Оказалось, что российские голландцы немного обманули Петра Алексеевича и в Саардаме строились исключительно маломерные гражданские корабли. Вся военная флотилия и большие купеческие корабли строились исключительно в Амстердаме.
Переезд из Саардаме в Амстердам оказался только на пользу Николаю. Теперь после работы он мог учиться в университете. Несмотря на то, что в нём в ту пору было всего лишь два факультета: философии и торговли, Николаю удалось найти профессора, француза по происхождению, который ранее у себя на родине занимался вопросами геологии и картографии, но был вынужден оттуда уехать по личным мотивам. Вместе с учёным французом сыскарь до ночи штудировал минералы и геологию. Профессор был рад единственному своему ученику который согласился изучать геологию. Потому что в Амстердаме молодые люди, кроме торговли и банковского дела, ничего не хотели знать. Торговлей жили все голландцы, они были просто помешаны на торговле и банковском деле. Николай регулярно платил за своё образование, и профессор был рад появлению стабильного дохода. И снова Николаю здорово помогло превосходное знание французского и латыни. Поэтому и обучение у него шло гораздо быстрее, а профессор был весьма рад общению на родном языке. Параллельно геологии Николай мало-помалу на верфи постигал практический голландский, ибо там все термины и указания мастера давались только на этом языке.
Возвращаться из университета часто приходилось уже далеко за полночь. Идти по тёмным улицам Амстердама, когда все порядочные люди видели уже не первый сон. Городская стража попадалась на пути не часто, так что каждый ночной бродяга был фактически предоставлен сам себе. Твоя жизнь – в твоих руках.
Любой ночной город – это совершенно другая реальность. Тем более город, который почти полностью расположен на воде и испещрённый многочисленными каналами. Город с множеством возможностей скрыть, хотя бы на время, следы очередного убийства. Город, переполненный неприжившимися чужаками в не меньшей степени, чем той же самой водой. Так что ночной Амстердам с его многочисленными лодками, в которых бездомные ночевали целыми семьями, и узенькими, тёмными улицами, где прямо на земле находили своё пристанище кланы воинствующей нищеты, было ещё то место.
– Дядя, дай гульден. Так кушать хочется, что аж переночевать негде! – раздался жалобный мальчишеский голос из-под моста, по которому в это время проходил Николай.
Мост был узким, буквально на одну телегу. Николай остановился у перил и хотел заглянуть вниз, но почувствовал, что с двух концов моста к нему уже неторопливой, вальяжной походкой подходили два «добрых» молодца.
– Ну, что смотришь, дядя? Помоги малому! Тебя же просят! Ведь не обеднеешь, если ребёнку подашь! Ишь, как сам вырядился, а как бедному подать милостыню, то сразу жаба душит! – на ломаном голландском, с насмешкой произнёс тот, что справа.
Сыскарь быстро оценил противников. Оба были низкорослыми, но крепкими парнями. Скорее всего, портовые грузчики. Различались меж собой лишь только цветом волос: один рыжий, а другой чернявый.
– Решили ночью подзаработать, «добрые» люди? – с такой же насмешкой ответил Николай.
– Джо, он над нами издевается или нам это только послышалось? – спросил рыжий.
– Он явно не любит детей, Билли! А таких нужно учить, и учить серьёзно! – произнёс чернявый и выхватил из-за спины нож.
То же самое сделал и его напарник. Так, с ножами в руках, ночные грабители с кривыми ухмылками на лицах стали приближаться к своей жертве. Они старались прижать Николая к перилам, чтобы тот не сумел от них сбежать. Сыскарь молчал и внимательно отслеживал действия воров, а пока доставал из ножен шпагу. И тут рыжий резко метнул в него здоровенный нож. Целился прямо в лицо. Может, даже в глаз, а чернявый, под отвлекающий манёвр подельника, сразу бросился к Николаю с надеждой побыстрее всадить тому в живот кривой нож. Теоретически расчёт грабителей был верен, но в том случае, если бы их жертва была безоружна и физически не подготовлена к подобным ночным встречам. Но ворам не повезло. Николай мгновенно отбил гардой летящий в него нож и тут же приставил лезвие шпаги к горлу вора, уже готового посадить его на перо.
– Стоять, не двигаться! – приказал Николай рыжему, который, по бычьи наклонив голову, шёл в атаку. – Не то насажу твоего дружка на шпагу, как толстую навозную муху!
Вор не захотел повиноваться, и сыскарю пришлось проделать небольшое акробатическое шоу. Не выпуская чернявого из зоны поражения шпагой, быстро перекинуть её из правой руки в левую и тут же правой ногой с разворота, ударом носка сапога по виску, остановить наглого рыжего. Тот ещё по инерции пролетел немного наискось вперёд и затих, ударившись лицом о брусчатку моста. Чернявый нутром понял, что случилось непоправимое, истошно закричал и, уже не глядя на шпагу пошёл на Николая. Он ничего не соображал, а потому сам себя насадил на остриё. Она пронзила его в самое горло. Подкатив глаза, вор упал на колени и завалился на бок.
– Вот и ста-анет на у-улицах ти-ише! – пропел вполголоса сыскарь на мотив песни закрытия Олимпийских игр в Москве в таком далёком восьмидесятом году и задумался, что московская Олимпиада была не в далёком прошлом, а ещё будет в далёком будущем.
– Дядя, вы ещё не ушли? – вдруг снова раздался голос мальчишки из лодки.
– Пока ещё нет.
– А бандиты ушли?
Николай посмотрел на двух лежащих на мосту воров, и ему стало как-то неловко за ту поспешность, с которой он решил их судьбу. Заглянул в лодку, но было темно и совершенно не разобрать, кто там находится.
– Можно сказать и так. Теперь они от нас с тобой очень далеко.
– Это хорошо, что далеко! А мог бы ты меня развязать, пока их нет?
– Во чёрт, так они тебя ещё и связали? – удивлённо спросил Николай.
– Я у них по ночам приманкой для ловли припозднившихся прохожих работаю. Отвлекаю внимание, а за это время воры делают своё дело. Ты уж не обижайся на меня. Мне действительно есть очень хочется, а они мне за заманенного прохожего давали немного еды. Днём под мостом связанный с кляпом во рту сидел, а ночью кляп вытаскивали и под страхом смерти заставляли «работать».
Сыскарь теперь уже не жалел убитых упырей. Быстро вытер лезвие шпаги об одежду ближайшего из них. Приценился, как удобнее будет спуститься в лодку. Она была привязана к средней опоре моста, но так, чтобы её нельзя было достать ни с одного, ни с другого берега. Судя по голосу там, на дне лодки, лежал мальчонка лет девяти. Он был привязан к лодке, и расчёт был явно на то, что если и развяжется, то уйти с лодки ему всё равно будет некуда: кругом вода, а над ним – гладкая, мокрая опора, по которой так просто, без посторонней помощи, на мост не заберёшься.
