Горница содержалась в такой чистоте, будто в ней никто и не жил. Пол, столы, подоконники, как это принято в Сибири, здесь скребли ножами, добела оттирали песком каждую субботу. Да и все остальное носило отпечаток заботливой хозяйской руки.
Приветливую жену Николая звали Степани-дой. Дородная, приятная лицом женщина лет сорока встретила гостей радушно, с улыбкой. Мальчонка, возрастом три-четыре года, не отходил от матери ни на шаг и с любопытством посматривал на незнакомых людей. Она быстро накрыла на стол.
– Присаживайтесь, – пригласила хозяйка гостей.
Они уселись в просторной горнице за стол, на котором, по сибирскому обычаю, было так много блюд, что у Батяни разбежались глаза.
Тут была дичь, жареная рыба, пирог, ветчина, свиное жаркое, огурцы с чесноком, черемша в сметане, икра, соленые грузди и маринованные грибки.
– Красота! – покачал головой Лавров.
– Как работаем, так и обедаем, – с улыбкой пояснил глава семейства.
Отдав должное кулинарным талантам Степаниды, майор объяснил цель своего визита.
– Все тут в последнее время ищут... – махнул рукой хозяин.
– Кто – все? – уставился на него в упор Лавров.
– Эх, мил-человек, ежели б вы не были служивыми да твой солдатик не оказался христианином настоящим, разве я с вами разговоры-то разговаривал? – покачал головой глава семьи, назвавшийся Николаем.
Лавров в очередной раз оценил полезность сержанта.
– Я к чему это говорю – вот давеча наши мужики в лесу натолкнулись на пятерых. Катер у них был такой... – не находя нужных слов, Петр пощелкал пальцами, – необычный, с пропеллерами, что ли.
Излишне говорить, что по описанию катера Лавров сразу же признал в нем судно на воздушной подушке.
– А нет никого сейчас в деревне из тех, кто видел тогда тех людей? – Батяня понял, что они напали на след «конкурирующей организации».
– Как не быть, есть. Да вот хотя бы Пров, – вспомнил хозяин. – Мишаня, а ну-ка сбегай к нему, скажи, мол, так и так, отец просит к нам зайтить.
Мальчуган лет восьми проворно побежал по пыльной деревенской улице. Вскоре явился и сам Пров. Он рассказал о группе, разыскивающей кого-то из экипажа разбившегося вертолета.
– Неприятные, скажу я тебе, паря, это люди, – заключил Пров, – ежели б мы знали вначале – нипочем не стали бы им помогать.
– Ну, а что говорили? – пытался выудить еще что-нибудь полезное майор. – Слова какие-то, числа, даты называли? Незнакомые какие-то слова?
– Да так и не упомнишь... – пожал плечами Пров. – Да вот кейс какой-то они искали.
– Кейс?!
– Ну да, главный-то все время про кейс твердил. Дескать, вынь его да положь! – вспомнил старообрядец, почесывая затылок. – Я так понял, что кейс-то им больше нужен, чем тот бедолага, что в болото сиганул.
По поводу каких-то внешних примет ничего особенного очевидцы сообщить не могли, за исключением того, что «все парни здоровые» и «главный у них лысый, как колено».
– Ну, спасибо вам, мужики, – приложил майор руку к сердцу.
– Видать, что и ты человек нормальный, – ответили ему, – главное – остерегайтесь тех упырей.
Подходя к вертолету, Лавров обратил внимание на мрачную физиономию Любинского.
– Я смотрю, вы там подзадержались, – не преминул съязвить тот, – что, за стол усадили? Пирогами потчевали?
– И усадили, и потчевали, – в тон ему ответил Батяня, – люди они хорошие, только понять их надо.
– Как видно, вы их поняли?
– А как же, но дело не в этом. Информация получена...
Выслушав Батяню, Любинский тут же связался с МЧС. Однако, как оказалось, те о группе «лысого» не имели никакого понятия.
Лавров понимал, что с поисками британца все далеко не так просто. В ходе раздумий он пришел к тому же выводу, что и ранее Романенко. Майор решил, что, скорее всего, Дингли должен выйти к реке – другого пути у него просто нет.
– Ладно, – кашлянул он, – время дорого, надо спешить. Тем более, что ночь близится.
Приняв на борт всю небольшую команду, вертолет губернатора поднялся в воздух, оставляя село в привычном для него патриархальном покое и тишине.
Глава 20
Дингли с силой стукнул себя по шее, прихлопнув назойливого комара. Все это, возможно, и принесло бы облегчение, но проблема заключалась в том, что их вокруг было неисчислимое количество. Жадная до крови мошкара наперебой лезла к открытым участкам тела английского гостя.
– Какая мерзость! – произнес вслух Дингли, удивившись, как глухо прозвучал его голос.
Солнце уже село, и быстро смеркалось. Вскоре стало холодать. Дингли понимал: как бы ему ни хотелось выбраться отсюда прямо сейчас, но пока не получится. А следовательно, необходимо устраиваться на ночлег. Прежде всего в таких случаях, конечно же, необходимо развести костер – во-первых, диких зверей отпугнет, а во-вторых – огонь и дым может кто-то заметить.
Зажигалка у Дингли, как у человека курящего, конечно же, была, да вот незадача: при крушении вертолета она развалилась на части. Тогда же потерялись кремень и рифленое колесико. В наличии имелся только корпус, заполненный сжиженным газом.
Другого бы такая ситуация поставила в тупик, но Дингли к числу подобных субъектов не относился. К счастью, он когда-то был скаутом, так что кое-каким премудростям его в той организации научили. Ему было известно, что огонь получается не только от чирканья спички либо зажигалки. Дингли вдруг вспомнил, как говаривал в свое время руководитель их скаутской дружины: «В жизни, ребятки, нужно многое уметь, но лучше бы это многое пригождалось вам редко». Вот сейчас такой случай как раз и представился.
Британец зажал между ног металлический кейс, установил зажигалку и принялся добывать искру посредством чирканья своего любимого бриллиантового перстня о поверхность ценного чемоданчика.
Сделать это, особенно учитывая потерю навыков, оказалось весьма сложно. Дингли неоднократно прерывал свое занятие, выкрикивая проклятия и ругательства. Но все же усилия были вознаграждены – в конце концов ему удалось поджечь от искры газ в зажигалке.
– Есть! – радостно воскликнула жертва авиакрушения, вдруг ощутив себя первобытным человеком.
Он загодя собрал листву и мелкие щепочки, для того чтобы поддержать огонь, но, к сожалению, весь этот материал никак не хотел гореть. То ли от сырости, то ли по иной причине, но ничего путного пока не получалось. Стервенея, Дингли менял щепки, пытаясь подсунуть новые, как ему казалось, более сухие – все тщетно. В отчаянии он принялся хлопать себя по карманам. Выхватив бумажник, британец с отчаянием смертника извлек оттуда несколько стодолларовых купюр – мельче у него, как назло, не оказалось.
