Оказавшись на месте, Батяня с немалым удивлением обнаружил, что англичанина здесь нет. Однако след в траве, тянувшийся вдоль берега, четко указывал направление. Лавров последовал туда. Двигаясь по следу, Батяня ощущал, что берег становится более высоким. И вот впереди майор увидел британца.
– Эй, мистер Дингли! – Тот оглянулся, и на лице британца появилось выражение страха.
– Я не причиню вам зла...
Свою фразу майор закончить не успел, поскольку на него сверху прыгнул Лысый.
Как оказалось, Романенко вывел свое судно за заросли камыша, спрятав его таким образом от пуль, нырнул в воду и выплыл здесь. У него были точно такие же цели – доставить британца живым и невредимым своему начальнику.
Как сразу же выяснилось, Лысый спешил воспользоваться сильным аргументом в споре – им оказался сверкнувший в солнечном свете нож. Взмахнув рукой, он с ходу, используя эффект неожиданности, попытался нанести удар, должный вывести противника из строя. Возможно, с кем-то другим это и удалось бы, но майор ВДВ тоже кое-что соображал в технике рукопашного боя.
В следующую секунду Батяня нырнул вперед, и рука его сомкнулась на запястье нападавшего. Мгновение – и нож полетел вбок, а оба противника покатились по земле в обнимку друг с другом. Никто из противоборствующих сторон – ни те, кто находился в лесу, ни те, кто покачивался в судне на волнах, не решались стрелять, опасаясь попасть в своего.
Стальные руки Романенко сомкнулись на шее противника. Внезапность нападения сыграла ему на руку. В ушах Батяни загудело, деревья над головой закружились и начали уплывать куда-то в сторону. Лавров ударил Лысого коленом в пах. Тот зашипел, но не ослабил хватку.
Извернувшись, Батяня перекатился на бок, и пятка его снизу вверх проехалась по коленной чашечке Романенко. Тот заревел во весь голос, словно потревоженный медведь. Захват, рывок – и майор, перекинув противника через себя, вскочил на ноги.
Падая, Романенко выбросил руки, и ладони его соприкоснулись с землей. Он перекатился через голову и, оттолкнувшись руками, со страшной силой ударил обеими ногами Лаврова в грудь. Тот отлетел к большому камню. Кулак Лысого на миллиметр разминулся с его челюстью. Майор нырнул и нанес противнику короткий удар в солнечное сплетение. Лысый пошатнулся, и пятка майора въехала ему в пах.
Романенко застонал. В следующую секунду он рванулся на своего противника, и его колено садануло Лаврова под ребра. Майор приземлился на землю. Он еще успел перевернуться на бок, и тут же тяжелый ботинок Лысого ударил его под подбородок. Второй удар пришелся в пустоту – на реакцию Батяня никогда не жаловался. Пора было завершать поединок. Майор рывком подтянул ноги к животу, группируясь, и в этот миг увидел вверху, в солнечном свете, искаженное лицо Лысого, ринувшегося для решительного удара. Но подобного Батяня не собирался ему позволить.
Уставившись на жесткую картину рукопашного боя, Дингли поначалу замер, не зная, что же ему предпринять. Кто из этих двоих здоровяков его защитник, а кто враг, понять не было никакой возможности. Тем более предугадать, кто выйдет победителем... В голову лезли и другие мысли, отнюдь не приносившие успокоения: а если оба из них враги, просто принадлежащие к двум разным, конкурирующим организациям?
В общем, так или иначе, сидеть, то есть лежать и дожидаться исхода боя с совершенно неизвестным исходом для себя, Дингли не стал. Вжимаясь в высокую траву, он тихонько стал отползать с «поля боя». Противники, занятые друг другом, этого, конечно же, не заметили. Лихорадочно отползая подальше, Дингли слышал, как звуки отдаляются. Наконец, видя, что он отдалился на приличное расстояние, англичанин привстал и огляделся. Впереди стеной стоял лес, а все те, кто вызывал у него вполне справедливые опасения, остались позади. Глубоко вздохнув, Джеймс Дингли что было мочи пустился бежать к спасительной тайге. Спустя минуту огромные деревья приняли беглеца под свой покров.
Схватка на берегу продолжалась. Под глазом Лысого уже наливался здоровенный синяк, а губа была рассечена, но прыти своей он не убавлял. Батяня понимал, что силы противнику не занимать. Постепенно они приблизились к самой кромке берега, возвышавшегося здесь над водой метра на три. С криком радости Романенко схватил попавшийся ему в руки здоровенный изогнутый сук.
– Неплохой бонус! – проревел он. – Что скажешь, майор?!
Действуя им, как дубиной, Романенко бросился на Батяню, рассчитывая на этот раз нейтрализовать вконец опостылевшего ему десантника. Увернувшись от двух ударов, Батяня попал-таки под третий. Но на этом кратковременные успехи посланника Коренева закончились. Пытаясь нанести решающий выпад, Романенко вложил в него всю свою немалую силу. Но этот дьявол-десантник каким-то невероятным образом увернулся, и Лысый ощутил пугающую пустоту, в которую пришелся его сокрушительный удар.
«Не успеть!» – молнией мелькнула мысль.
Как оказалось, майор сполна использовал представившуюся ему возможность. Удар в голову с левой ноги заставил Романенко отлететь на метр назад. Попытка исправить положение окончательно провалилась. Инициатива перешла к Батяне. Молниеносно мелькнувший кулак сделал свое дело, с хрустом впечатавшись в челюсть противника, и Лысый полетел с берега в воду.
Глава 27
Повесив на плечо изящную сумочку, Жанна Разумова стряхнула невидимую пылинку с рукава и неторопливо вышла из дверей особняка Коренева. Огромный и черный как смоль лимузин стоял на том же месте – у высокого крыльца.
– Поехали, – бросила она водителю, подойдя к машине.
Сухомлин сел за руль. Жанна, открыв заднюю дверь, уселась в мягкое, обитое кожей сиденье и поставила рядом сумочку.
– На то же место? – поинтересовался с какой-то странной полуулыбкой водитель, глядя на нее в зеркало заднего вида.
– А куда же еще? – хмыкнула девушка. – Уж не думаешь ли ты, что я приглашу к себе в гости?
– Понял, – кивнул тот, запуская двигатель.
«Понял! – презрительно поджав губы, подумала Разумова. – Знаю я, что вы все понимаете. Сидит, зыркает – мечтаешь, небось, как бы под юбку мне залезть!»
Ворота открылись, выпуская лимузин на улицу. За это время там не изменилось ничего, разве что игравшие в футбол неподалеку мальчишки уже успели разойтись.
Машина выехала на перпендикулярную улицу и двинулась вперед. Разумова смотрела в окно. По сторонам проплывали дома, улицы, а Жанна думала о том, что сегодня великий день – впервые все произошло так, как она хотела. После периода полной зависимости от Коренева, когда она была для него как собачка, все изменилось. Жанна, прокручивая разговор с ним, пришла к выводу, что в дальнейшем, оперируя своей осведомленностью, она сможет достигнуть еще большего.
«Сегодня я показала Кореневу, что со мной надо считаться, – думала она, покусывая губы, – и это только начало».
Перспектива игровой зоны, от которой просто захватывало дух, не давала спокойствия Жанне. Но теперь она знала – будущее в ее же собственных руках. И она добьется, добьется всего. Надо только приложить максимум усилий и действовать умело, вот так, как сегодня.
