К сожалению, ничего даже приблизительно похожего ожидать не приходилось.
– Послушай, Лавров, сейчас надо забыть все наши разногласия, – пригибаясь от свистевших над головой пуль, заговорил Любинский.
– Ты это о чем?
– Да все о том же. Люди Коренева нам всем смерти желают. Что же я, как корова на бойне, буду ждать, пока меня в могилу отправят?
Лавров взглянул на секретаря. На его перепачканном лице выражалась жесткая решимость.
– Дай мне мой автомат, – продолжал Любинский, – сейчас ведь лишний ствол не помешает. Одно дело – два стрелка, другое – три!
Несмотря на столь простую арифметику, рисковать Лавров не собирался. С него было достаточно и всего того, что уже произошло.
– Нет, – коротко ответил он.
– Чего ты боишься?! – настаивал секретарь. – Враг-то наш общий, и не собираюсь я в тебя стрелять. Я сам выжить хочу.
– Заткнись, – сурово произнес майор, – хочешь выжить – сиди и не высовывайся.
– Дурак! Ну и дурак же ты! – стал горячиться Любинский. – Я думал, ты умнее.
– Поздравляю с открытием. – Майор вновь прильнул к прикладу «АК».
– Сержант, смени позицию и держи под прицелом склон! – прокричал Батяня, вытирая лицо рукавом.
Многочисленные подтеки пота на щеках и подбородке смешались с грязью. Майор осторожно перекатился ближе к краю, нашел приличный по размерам валун и, прячась за ним, осмотрел пространство внизу. Тут же прогремел выстрел. Пуля вжикнула по краю валуна.
– Не так все просто, – философски оценил промах Лавров и ответил поточнее. Тело «банкира» сползло вниз и безжизненным кулем упало на тропу.
Пробежав метров пятьдесят по вершине возвышенности, майор едва не столкнулся с двумя наиболее резвыми ребятами Лысого. Он своевременно узрел их фигуры и успел дать очередь первым. Оба упали, но степень поражения на ходу определить было нельзя. Важно то, что появилась возможность сменить позицию.
Пули визжали и слева, и справа. Грохот автоматных очередей доносился и в стороне, там, где действовал сержант. Майор продвигался правее. Пользуясь удобным моментом, нападавшие сократили дистанцию – выстрелы отчетливо бухали все ближе и ближе.
– Сейчас, ребятки... дайте только подобрать подходящее местечко, – бормотал Батяня, рыская взглядом по пересеченной местности, представлявшей собой нагромождение камней, деревьев.
Наконец нужное место нашлось. Это была груда бесформенных каменных обломков, лежащих вдоль холма с относительно ровными, открытыми подходами. Кое-как взобравшись на возвышенность, которую так или иначе пришлось бы преодолевать, Лавров развернулся и занял неплохую позицию.
Нет, затяжной бой на одном месте майор затевать не собирался. Ему позарез требовалась передышка, во время которой можно было бы спокойно отойти назад. Да и проучить «банкиров», немного остудив их пыл, следовало во что бы то ни стало. Он лежал на каменном уступе, чуть высунув голову из-за края огромного камня. Расстояние до нападавших стремительно сокращалось, но майор не торопился, он подпускал их ближе, чтобы наверняка расстрелять самых резвых. Указательный палец правой ладони сначала поглаживал спусковой крючок, затем начал плавное движение назад.
Несколько пуль короткой очереди он послал в самую гущу боевиков, потом отработанным движением щелкнул переводчиком режима огня, дабы стрелять одиночными, и прицельным огнем израсходовал остатки боезапаса магазина. «Банкиры» залегли и открыли беспорядочную ответную стрельбу.
– Все, минут на десять-пятнадцать они остановлены, – прошептал Батяня и незаметно покинул позицию.
Полученную фору он использовал на полную катушку: перезарядил «АК», закинул его за спину и осторожно, перебравшись через невысокий гребень, оказался на склоне, пока недоступном противнику.
По всему выходило, что передышка не продолжится долго. Вот-вот нападавшие должны были показаться в поле видимости. Ломакин прикрывал противоположный фланг, так что гостей стоило встретить подобающим образом.
Впереди показался густой кустарник, в котором можно было организовать «прием». Тремя короткими перебежками майор добрался до высоких зарослей. Стая птиц, испуганно захлопав крыльями, устремилась ввысь – подальше от столь опасного соседства.
Нырнув в кусты, Батяня упал и, ползком переместившись в сторону, нашел прореху меж тонких стволов. Сквозь «окошко» увидел растягивающихся в цепь людей Лысого. Сбившееся после бега дыхание, бешеный пульс и дрожь в руках не позволяли хорошенько прицелиться. На пару секунд майор прикрыл глаза, сделал подряд три глубоких вдоха. Не помогло – прицел автомата отплясывал на выбранной цели. Тогда он вновь нащупал переводчик огня, щелкнул им вверх и, более не раздумывая, ударил по противнику короткими очередями. Патроны во втором магазине закончились быстрее, чем ожидалось. Вставляя в «АК» последний магазин, Лавров сменил позицию и, прежде чем продолжить отступление, расстрелял половину оставшегося боезапаса. Другую половину пришлось оставить «на потом».
Местность начала понижаться. По всему выходило, что скоро их прижмут к реке. Батяня негромко выругался. Было предельно ясно, что на берегу их уж точно ничего хорошего не ждет. Однако ничего другого не оставалось, кроме как пятиться.
– Какие же вы сволочи, – с ненавистью произнес Дингли, поглядывая на находившегося рядом Любинского.
Он ненавидел их всех: губернатора, секретаря, майора, тех, кто прижимал их к реке. Он ненавидел здесь все. Жизнь Джеймса Дингли всегда проходила в неких разумных рамках, несмотря на его многогранную деятельность, не всегда находившуюся в ладах с законом. То, во что он вляпался в этой безумной России, могло бы показаться нелепой фантастикой, если бы не приходилось во всем этом участвовать самому и быть главным объектом охоты.
Секретарь губернатора не отвечал. Сейчас его больше всего волновала проблема собственной безопасности, тем более что по этому поводу имелись вполне оправданные опасения.
То короткими перебежками, то ползком группа отступала. Батяня оглянулся. Там, за деревьями, блеснула река.
– И что теперь?! – Увиденное стало для Дингли еще одним источником стресса. – Вы что, хотите сказать, что это – все? Я не собираюсь умирать в этой проклятой Сибири!
– Никто умирать не собирается, – ответил Батяня, вытирая кровь со щеки.
Отломившийся осколок камня царапнул его пониже глаза.
Разговоры разговорами, а спасения действительно не было. Вот-вот должны были появиться люди Коренева. За спиной плескалась река, и податься было некуда.
– Ну, надо же что-то думать, – бормотал британец.
Он озирался, кусая губы и щурясь на солнце. Все остальные молчали. Любинский в этот момент напоминал загнанного волка. Он скалил зубы в какой-то дикой усмешке.
– Как настроение, сержант? – толкнул Батяня в бок подчиненного.
