– Ага! Когда нас на верблюдов грузили, со сна да с перепугу мало ли что могло померещиться? – насмешливо сказал Василий Дрогов. – В таком состоянии можно и НЛО увидеть.
– Да нет же, Степаныч, верно говорю, – Петров приподнялся и сел на матрас лицом ко всем остальным. – Я его хорошо разглядел.
– Так чего же только сейчас об этом вспомнил?
– Да разглядеть-то я разглядел, но ведь тут в чем проблема…
– Тихо, вертолет! – воскликнул Олег.
С улицы послышался шум летящего вертолета. Россияне устремились к окнам. Но, конечно же, ничего увидеть было невозможно. Шум немного усилился, затем снова стал тише и наконец затих совсем. Все постояли еще немного, напряженно вслушиваясь, однако шум винтов больше не слышался.
– Снова мимо. Как и в прошлый раз, – разочарованно произнес рыжий механик.
– Ага. Прямо сейчас тебя спасать прилетят, – проворчал Степаныч.
– Конечно. Не бросят же нас тут! Я уверен – скоро нас найдут! – заявил Олег. – Не такое сейчас время, чтобы мы по разным подвалам гнили. Да если хотите знать… – Его речь была прервана шагами по коридору и скрипом открываемой двери.
На пороге появился пилот первого экипажа Сафаров. Несмотря на все перипетии, он сохранял уверенный и невозмутимый вид. Как всегда, улыбаясь, он вежливо кивнул зашедшему за ним в камеру охраннику, благодаря того за любезность. Охранник обвел узников хмурым взглядом, вышел и закрыл за собой дверь. Заскрежетал запираемый замок.
– Ну, что?
– Как прогулка?
– Видел вертолет? – раздалось почти одновременно.
– Вертолет? Конечно, видел! – подтвердил Сафаров.
– А какой он?
– Что на нем нарисовано было?
– Куда он летел? – перебивая друг друга, стали спрашивать гонщики.
– Летел он вроде бы в нашу сторону. Сначала. А вот какой это вертолет, я не разглядел, – разведя руками, сообщил Сафаров. – Меня сразу же с крыши увели.
– Понятно!
– Конечно!
– А вы чего ждали? – раздались разочарованные голоса.
Гонщики уныло вернулись на прежние места. Короткая вспышка надежды в томительном ожидании снова погасла, и то, что могло показаться добрым знаком, оказалось всего лишь случайностью. Карасев присел на матрас и, обхватив ноги руками, уставился на дверь, прожигая ее взглядом.
Дрогов подошел к Ивану Петрову, продолжая разговор:
– Ну, так что же это был за европеец?
В ответ Петров нахмурился и косо кивнул на вошедшего Сафарова, показывая глазами и лицом, что не хочет отвечать при нем. Дрогов покачал головой и слегка пожал плечами. Недолгая тишина была нарушена шагами в коридоре. Ключ в дверном замке снова повернулся. В камеру вошел другой, уже знакомый узникам, охранник. В отличие от своего угрюмого напарника, он выглядел веселым и довольно дружелюбным. На круглом, тщательно выбритом лице выделялись забавные тонкие усики, придававшие ему сходство с котом.
– Джалиль! – призывно замахал он рукой.
– Иду, Мустафа! – Сафаров вышел в распахнутую дверь. Она тут же была за ним заперта.
– Вот гад! Я просто балдею, глядя на него, – неплохо Сафаров устроился. Мы тут сидим, как крысы, а его – на прогулку, – с неприязнью процедил Карасев. Он шаркнул ногой, выражая переполнявшее его через край возмущение.
– Положим, и тебя на прогулку каждую ночь выпускают, – возразил Дрогов.
– Меня, как и остальных, только раз в сутки, ненадолго. И по ночам. А этого… предатель!
– Ну, Олег, напрасно ты так, – примирительно сказал Степаныч. – То, что они к мусульманину лучше относятся, еще не значит, что он – предатель. Я Джалиля знаю много лет, предателем он быть не может. Молодой ты еще, горячий, вот тебе и мерещится всякое.
– Все мы его прекрасно знаем, – присоединился к разговору пилот Сергеев. – И поверить в то, что он – предатель, я тоже не могу. Но все-таки…
– Ладно, давайте лучше послушаем про европейца, – махнул рукой Дрогов. – А то ведь мы сейчас договоримся черт знает до чего. Рассказывай, Иван!
– Так вот, – Петров развалился на матрасе, заложив за голову руки. – Меня ведь самым последним на верблюда погружали. И уронили при этом.
– Не разбился?
– Сильно не ударился?
– Головку не ушиб? – снова в один голос заговорили гонщики. Их грубоватые шутки можно было понять – после похищения и нескольких проведенных в заточении дней узники радовались любой возможности психологической разрядки, подначивая друг друга. Вообще в их коллективе всегда было принято подшучивать друг над другом в самых разных, даже, казалось бы, малоподходящих для этого ситуациях.
– Ну, вы тогда тоже выглядели не очень… Я видел! – ухмыльнулся Петров. – Зрелище, я вам скажу, было еще то! Всех прямо в спальных мешках, как больших гусениц, к верблюдам привязали.
– Ну, да!
– Теперь-то смешно!
– Как в фильме «Кавказская пленница» – «Что грузим?»
Мужской смех снова наполнил сумрачное помещение. Заключенные смеялись, отводя душу. В ответ на это к двери, судя по шагам в коридоре, кто-то приблизился.
– Слышите? – поднял палец рыжий Олег. – Слушают…
– Ну и пускай слушают, крысы коридорные! – высказался Петров. – Нам бояться нечего.
– Ладно-ладно, так что же ты все-таки там увидел? – Степаныч с серьезным видом смотрел на Петрова.
– Вот то и увидел. Не все они нас на верблюдов грузили. Двое главных к машинам нашим подошли. Один из них, когда я упал, повернулся, и я сразу подумал: «Где-то я его уже видел!»
– Ну и где? Вспомнил?
– И какой он? Точно не араб?
– Точно. То есть точно пока не вспомнил, но раньше я его видел – это точно. И не здесь. В смысле, не на ралли.
– И как он выглядит? Старый, молодой? – пристально смотрел на Петрова Степаныч. – Может, и мне его личность знакома?
– Может, и знакома. Ну, а как выглядит? Понимаете, он у «КамАЗа» стоял – и вдруг так голову повернул и на меня смотрит. Точно так же он и в прошлый раз смотрел. Только вот одет он тогда был не в бурнус. А в костюм. Точно помню! В костюм с галстуком.
– И где это было?
– Вот где это было – пока не могу вспомнить. Все время вспоминаю – и не могу.
– Вспомни, а кто-нибудь из нас тогда с тобой был? Ну, когда ты с ним в первый раз встречался!
– Да не встречался я с ним… Он вроде как бы мимо проходил. Слушайте, а может, он к нам на завод приезжал? Я вроде вспоминаю – я тогда у своей машины стоял, с кем-то разговаривал. И вдруг вижу – он точно так же, как и в этот раз, повернул голову в мою сторону и смотрит. Голову наклонил… И взгляд такой, знаете, странный, словно насквозь прожигает. Как змея.
