— Я уже думал, что ты не вернешься. — Батяня по-дружески похлопал Барханова по плечу.
— Не дождешься.
Сдавшийся кореец с ужасом смотрел на десантников, не зная, чего от них ожидать. Майору показалось, что тот вот-вот умрет от разрыва сердца.
— Что с ним делать? — ткнув автоматом в пленного, спросил старлей.
— Вообще-то их двое. — Лавров кивнул на корейца, корчившегося от боли на снегу.
— У меня всегда было плохо с математикой.
— Надо их отпустить, — решил Батяня, — вот только пускай нам кое-что расскажут.
— Ты думаешь, они говорят на русском?
— В таком положении они и на идише заговорят. Верно? — Майор достал «лимонку» и, выдернув чеку, поднес к лицу пленного.
— Пожалуй, я оставлю вас наедине. Пойду лучше радио в машине послушаю.
Кореец округлил глаза и с ужасом покосился на «лимонку», маячившую у него перед носом.
— Не убивайте, — на плохом русском начал умолять он.
— Где прячут вертолет?
— В машине есть карта, там отмечено место. — Кореец закрыл глаза и опустил голову.
— Если врешь…
— Не врет. — Барханов вышел из машины, держа в руках лист замусоленной клеенчатой бумаги.
— Это здесь. — Развернув карту, старлей ткнул пальцем в крестик, намалеванный красным фломастером.
— Давай посмотрим, где мы сейчас находимся.
Батяня взглядом отыскал на карте поселок лесорубов и опустился ниже, остановившись на еле заметной, среди преобладающего зеленого цвета черной полоске.
— Это мы такой путь проделали? — удивился Барханов.
— Отсюда до вертолета километров двадцать будет. — Майор развернулся и молниеносным движением руки опустил «лимонку» в нагрудный карман куртки корейца.
— Что ты сделал? — Старлей упал на землю, прикрыв голову руками.
Глаза корейца полезли на лоб. Он пошатнулся и, потеряв сознание, рухнул в снег.
— Я запал вывернул. — Майор вынул гранату из кармана корейца, сел на водительское сиденье и повернул ключ.
— Шутить ты умел всегда, — отряхиваясь от снега, произнес старлей.
— Падаешь ты красиво. — Лавров пошарил, отыскал аптечку и бросил ее на дорогу…
— Ладно уж тебе, поехали.
* * *
«УАЗ» свернул с дороги и остановился около небольшого деревянного дома-времянки, внешним видом более напоминавшего сарай. Зазоры между досками обшивки были в два сложенных пальца, а при желании можно было отыскать места, куда прошла бы и вся рука. Открытую настежь дверь бросало ветром из стороны в сторону — не смазанные маслом петли отзывались отвратительным скрипом.
— Кто-нибудь закроет ее? — с нарастающим раздражением произнес Ли Эр Йон.
Кореец, выбежавший из дома, подпер дверь палкой и опустил голову, подобно школьнику, поставленному учителем в угол. Йон махнул рукой — охранник вытянулся стрункой и затараторил на корейском.
— Что он говорит? — спросил испытатель.
— Все уже почти готово. — Йон остановил корейца. — Ладно, пошли сами посмотрим.
Мужчины обогнули сарай и пошли по лесу. Через несколько минут они вышли на делянку: повсюду торчали пни, вокруг которых сновали десятки корейцев. Огромный ложный штабель бревен, прикрывающий краденый вертолет, размещался на краю вырубленного леса.
— А куда потом девать вертолет?
— Закопаем в яму. — Йон перевел взгляд на кучку корейцев, собравшихся у вырытой ямы.
Десятки лопат торчали в пирамидоподобной горке земли. На дне ямы еще трудились пара корейцев, выгребающих последние крохи земной породы, оставшиеся после зачистки стен.
— Я думаю, уже можно начинать, — торжественно произнес Ли Эр Йон.
Поднявшись на горку, кореец оперся рукой на выбранную им лопату и, устремив взгляд в небо, выкрикнул что-то на корейском. Все работы мгновенно прекратились, на землю попадали топоры и пилы. Все корейцы с гордым видом смотрели на своего парторга, ожидая, что же тот им скажет. Выдержав длинную паузу, Йон произнес небольшой монолог, после которого все корейцы дружно достали отвертки и захлопали в ладоши.
«Выступление Ленина перед шахтерами Донбасса», — подумал про себя пилот.
Йон сказал еще несколько предложений, каждое из которых оканчивалось бурными аплодисментами. Подведя черту под своим выступлением, Йон сошел с горки. Десятки корейцев с горящими глазами бросились к штабелю бревен.
— Сейчас скрутим оборудование и закопаем эту хреновину, — облизнув пересохшие губы, сказал кореец.
— Что ты им такого говорил, что они были готовы носить тебя на руках? — Пилот с удивлением смотрел на корейцев, разбирающих штабель бревен.
Йон улыбнулся и почесал у себя за ухом.
— Сказал, что коммунистическая партия, как никогда, нуждается в их помощи и поддержке.
Пилот не мог ничего ответить, ему и так все было ясно. Его больше волновали деньги, которые обещал заплатить ему кореец.
— Не волнуйся, деньги получишь после демонтажа оборудования, — словно прочитав его мысли, проговорил Йон, — а теперь пошли, они же не сумеют снять без тебя всю электронику.
Корейцы уже разобрали вход в ложный штабель бревен, теперь наблюдатель с воздуха мог что-нибудь и заподозрить. И действовать приходилось очень быстро.
— Давай, показывай им, что где откручивать. — Ли Эр Йон подтолкнул пилота к «Барракуде», а сам встал в сторонке.
Пилот открыл кабину, достал из-под сиденья черный пластмассовый портфельчик, взял из него пару инструментов. Наглядно показав корейцам, как ими пользоваться, он покинул кабину. Двое корейцев забрались внутрь вертолета и начали свинчивать с панели приборов множество мелких болтиков и винтов. Работали они быстро, как будто всю жизнь трудились над демонтажом вертолетного оборудования. Остальные корейцы приступили к съемке внешних конструкций, вооружения, металлических щитков, под которыми скрывались электронные системы управления «Барракудой».
— Сколько это займет времени? — Кореец посмотрел на часы.
— Если такими темпами, за часа два управимся.
— А быстрее никак?
— Быстрее некуда, — ответил пилот.
Йон опустил руку в нагрудный карман плаща и достал рацию. Сказав несколько фраз в микрофон, он спрятал ее обратно.
— Сейчас сюда приедет грузовик.
Через несколько минут вдалеке раздался треск ломающихся веток — к делянке неторопливо катил «Урал». Корейцы, как мухи, облепили приехавшую машину. Один из лесорубов вскарабкался на борт кузова и начал передавать вниз деревянные ящики с эмблемой Красного Креста на крышке.
— Гуманитарная помощь?
