Охранник в этот раз был другой: высокий, молодой, широкоплечий. Вопросов не задавал, и Олег, довольный своим новым обликом, важно прошел за занавеску в зал с барной стойкой и мини-сценой. Там никого не было, и что делать дальше, он не знал. Постояв с минуту в нерешительности, он робко постучал в незаметную дверь кабинета Страшной Вали. Там никого не было. Чувствуя, как ладони начинают потеть, Олег уже собирался вернуться к охраннику, но его спасло появление рыжей девушки, спустившейся со второго этажа. В этот раз она была одета в короткое обтягивающее черное платьице, смотревшееся еще откровеннее, чем комбинация. Девушка прошла мимо него за барную стойку и налила стакан воды.
– На час? – без интереса спросила она, вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Я нет, не за этим, я к Валентине. Она здесь? – тут же потерялся Олег.
– Она мне не отчитывается, – не смущаясь, смеялась над ним девица, опять наливая воду из невидимого за стойкой источника. Потом самым приветливым голосом спросила: – Валя скоро будет, можете в казино пока подождать, в рулетку играете? Это очень просто.
Она взяла Олега за руку и повела за еще одну занавеску, пропахшую табаком, по узкому темному коридору рядом с мини-сценой, в зал с низким потолком и мягким светом.
– Ник! – позвала девушка. На ее голос вышел молодой человек в красной жилетке на белую рубашку, с зачесанными назад длинными волосами. – Дай фишки.
– Сколько? – спросил он, сияя улыбкой во все стороны.
– Сколько тебе проиграть не жалко? – спросила рыжая у Олега и на его невнятное мычание ответила: – На сто баксов. Есть у тебя столько?
Понимая, что его грабят, Олег не нашел в себе сил отказаться и достал пачку мятых рублей, дневной сбор со старушек.
– По курсу три пятьсот, – отдавая сдачу и фишки, не переставал улыбаться Ник. – Пить что-нибудь будете?
– Мне сок. По будням у нас мало посетителей. Знаешь, как играть? – Девушка потянула Олега за пиджак. Рулетку до этого он видел только в кино и читал об азартных играх в книгах.
К столу подошел Ник, с улыбкой передал сок девушке и сразу стал серьезным, превращаясь в крупье.
– Делайте ваши ставки, господа, – сказал он, глядя перед собой.
Олег поставил десять на красное.
– Двадцать шесть, черное, – объявил Ник и сгреб деревянной палочкой фишки Олега.
– Меня Вика, кстати, зовут, – прошептала на ухо девушка. Она что-то говорила, но Олег ее больше не слышал.
Он поставил пятнадцать на красное, выпало черное. Поставил тридцать на красное, выпало черное. Дальше по системе Мартингейла надо было ставить шестьдесят, но осталось только сорок пять. Олег передвинул все свои фишки на красное. Выпало красное.
– Двадцать на красное.
Олег достал сигарету и забыл ее прикурить, не замечая, что азарт мешает ему произвести элементарные арифметические подсчеты.
Выпало красное. Он вышел в плюс.
– Че, очкарик, разорить меня вернулся?
– Я? Нет, – в испуге обернулся Олег, пытаясь рассмотреть в полутьме Страшную Валю.
– Так, Коля, блядь, сворачивай свое монтекарло и отдай очкарику деньги.
Крупье положил шарик в карман жилетки, собрал фишки и, встав за стойку, снова превратился в улыбчивого бармена.
– Я же выиграл, – получив сто долларов одной банкнотой, вяло возразил Олег.
– Здесь только я выигрываю, дурачок, – потянула его за рукав по коридору Валя. – На рулетке – три зеро, стол под наклоном, очкарик. Больше не садись. Это знание – твой выигрыш, расскажешь кому – скормлю ракам.
Они оказались в кабинете. После тусклого казино Олег щурился от ярких ламп.
– Чего губки дуешь? Я вижу, что ты тысячу долларов где-то нашел, лучше б жене колготки купил вместо своих очков пресных. Чего пришлепал? Богатством своим поразить?
– Вова попросил…
– Я сказала, деньги после Нового года будут, че неясно?
– Я помню. Он попросил вас спросить, чтоб вы сказали, – заговаривался Олег. – Узнать хотел у вас: вы про его ситуацию что-нибудь знаете? Не знаете?
– Про Кита говорят, что он кого-то убил. Начальник его теперь ищет. Пусть твой друг сидит тихо, где сидит, и не рыпается. Афганцы притихли, но точно что-то готовят. Если Кит больше высовываться не будет, может, все решится. – Ничего из сказанного Валей Олег не понял, но попытался запомнить. – Все, очкарик, хорош сюда ездить, не мелькай. Сюда много кто заходит, пробьют по номерам твою «четверку» занюханную, узнают твое имя-адрес, как я узнала, и трындец вам с Китом.
Раньше Олег и не думал ни от кого скрывать свои имя и адрес, а теперь, после слов Вали, ему стало жутко. Захотелось обратно в контору на завод и чтобы Кит никогда не звонил ему в дверь. Он никак не мог прийти в себя, натягивая куртку в холле, стараясь успокоить себя словами Кита, что когда Валя пугает – это хорошо.
Он собирался открыть дверь, но та распахнулась сама. Крепкий парень в спортивном костюме сильно толкнул его в плечо, не воспринимая как преграду.
– Какой к нам мальчик красивый заглянул! Беги посмотреть, Куська! – ласково пропела Страшная Валя. – Как тебя зовут, царевич?
– Никита, – ответил он.
И Олег немного задержался, чтобы увидеть лицо человека, заинтересовавшего Страшную Валю.
Жизнь животных
Работа спасала, но она кончилась. Забор поправлен, щели в доме законопачены, снег счищен со всего участка. Вова даже помыл свою «восьмерку» в гараже, хотя таскать ледяную воду из реки было тяжело.
Страшась предстоящего безделья, Вова вспомнил про чердак. Чихая от пыли, он разбирал завалы покалеченной мебели, остатков вечного ремонта и бывших вещей, пока не наткнулся на две картонные коробки с общими тетрадями разных цветов.
Они лежали в строгом порядке от последних наверху до самых ветхих у дна. Каждую из них отец Олега заполнял одинаково: от начала до середины шел сплошной текст, потом тетрадь следовало перевернуть вверх ногами и читать с другого конца опять до середины.
Первая часть тетради была похожа на черновик книги об истории завода. Читать это было скучно и неудобно из-за множества правок. «Коллектив воспринял конверсию как вызов». Зачеркнуто. «Конверсия являлась не вызовом, но логичным продолжением…» Зачеркнуто. «Новой страницей в жизни завода стала конверсия». Часто куски были целиком переписаны из заводской газеты, подшивка которой тоже лежала на чердаке, свалявшись в желтые, насквозь пропыленные брикеты. При попытке сжечь один такой из печки повалил густой вонючий дым, и Вова прекратил эксперименты с топливом.
Вторая часть тетради была поинтересней, но требовала внимания. Отрывочные записи, нерегулярный дневник с заметками о жизни и работе. В них чаще всего отец Олега клеймил человеческую глупость и жаловался на общую нелогичность бытия. «Был на похоронах Н-ского, повезло ему, что умер. Мне предложили занять его место. Интересно, как эти деятели будут объяснять недостачу шестнадцати килограммов платины? Или так все спишут тихой сапой? Я в этом участвовать не буду».
