Отложив тетрадь, Вова в тысячный раз пересчитал деньги, полученные с фейерверков. С тратами на продукты, прочую мелочь и аренду за дачу выходило чуть меньше, чем в день побега. Все-таки торговля – это мелочь, а нужно зарабатывать. «Права, конечно, Страшная Валя, советует залечь и не высовываться», – то ли про себя, то ли вслух сказал Вова. Выключил свет, закрыл дом, открыл ворота, гараж и завел «восьмерку».
* * *
Не успел Вова выехать с восьмой просеки, тут же гаишник махнул жезлом. Пленка на разбитом стекле искажала пространство снаружи, и пришлось открыть дверь.
– Права, техпаспорт. Я вас видел где-то, у меня на лица память хорошая. В грузовике вы сидели, точно! Борода. Бороду не забудешь, – обрадовался памяти гаишник. – Че, дальнобойщики на «восьмерку» могут заработать?
– В чем дело-то, начальник? – угрюмо ответил Вова, протягивая гаишнику документы, оба поддельные, из сейфа в гараже, предчувствуя, что в лучшем случае дело закончится крупной взяткой.
– Пока просто проверка, – не по-доброму ухмыльнулся гаишник и направился к своей машине.
Проверка сейчас не нужна. Поддельные права не совпадали с именем владельца. Гаишник инстинктом чуял добычу и, не оборачиваясь на оклик, уверенно шел к своей машине. Вова догнал его и придержал дверь.
– Давай по-быстрому решим, начальник, – сказал Вова и спрятал подрагивающую руку в карман ватника.
– Сейчас номера проверю, и решим, – ответил гаишник, усаживаясь на пассажирское сиденье.
Волна зашипела, далекий голос диспетчера назвал номер патрульной машины.
– Слушаю, – без радости отозвался гаишник.
– Срочно выехать для проверки автомобиля. Белая «Нива», номерные знаки отсутствуют, мешает движению на поляне Фрунзе.
– Принял. – Гаишник ткнул права в Вову. – Стекло замени, в следующий раз оштрафую.
«Опять дурные знаки», – подумал Вова. Не стоило ему высовываться. Вдруг его Начальник в розыск объявил, они так уже делали через знакомых в милиции. Что тогда?
– К черту, удачно же кончилось! – По новой привычке вслух сказал Вова и возвращаться не стал.
* * *
Двор за двадцать лет осознанно не изменился. В детстве тополя за сараями казались выше, а теперь действительно подросли. Штукатурка на домах потемнела и приобрела цвет, как во время майского ливня из воспоминаний. Сараи сливались в ту же пугающую темень. Кажется, и лавки так всегда стояли, и фонари никогда не горели, и песочница вечно была пустой.
Деревянные ступеньки проседали под Вовой. Он остановился перед бурой дверью на втором этаже, подумал, что слишком часто начал сомневаться, и, не найдя звонка, постучал.
– Ты один? – открыл дверь смуглый худощавый мужик в поношенной олимпийке. – Да заходи, хату не выстужай.
Узкая прихожая, деревянные полы, квартира, не знавшая ремонта. Вова разулся и, следуя за мужиком, прошел в зал. Желтый свет торшера освещал маленький лакированный столик с книгами и два кресла. Вдоль стены стоял дешевый сервант под красное дерево, в углу стоял черно-белый телевизор на ножках, в другом – кровать. Пахло тяжелой папиросной вонью. По ногам шел сквозняк.
– Чай будешь? – Вова покачал головой. – А я чифирну, зачитался че-то.
Кресло под Вовой устало скрипнуло, и он сел на краешек, боясь его прикончить. Перед глазами оказались корешки книг: Сетон-Томпсон «Мустанг-иноходец», Джек Лондон «Белый клык», Джеральд Даррелл «Под пологом пьяного леса», Джеймс Кервуд «Бродяги Севера». Черный том лежал открытым на столе, и Вова сверху на странице прочитал: Брэм «Жизнь животных».
– На зоне читать привык. Про зверушек люблю особенно, – отодвинул книги смуглый мужик и поставил на стол кружку с отколотой по краям эмалью.
– Я насчет платины, – сказал Вова, ожидавший другого приема.
– Да, я понял, что не свататься, – не спеша усаживаясь в кресло, ответил мужик. – Че-то я тебя с того дня на площади не видел.
– Не работаю я там больше.
В комнату вошла кошка, цепляясь коготками за палас, прошла к окну и прыгнула в форточку.
– Кошки – твари, не любят никого, – проводил ее взглядом смуглый. – Раз пришла, думаю, пусть живет. Все равно хоть какая душа рядом. Отвык я от одиночества.
– Я тоже один сейчас живу, иногда просто с ума сходить начинаешь, – смиряясь с темпом разговора, сказал Вова.
– Я навсегда, а ты пока прячешься. Видно по тебе. В ватнике драном ходишь, бороду отпустил, – мужик усмехнулся, обнажая стальные зубы. – Ладно, шучу я. Спрашивал за тебя, знаю какая у тебя ситуация. По мне, так даже лучше, меньше вариантов, что ты меня с платиной наебешь.
– За шесть тысяч отдашь? – решил не упускать момента Вова.
– Погоди, я еще не пообщался с тобой. Одно дело, что люди говорят, другое – самому посмотреть. Ты пойми, сделка для меня важная, это у тебя денег полно…
– Было, – вставил Вова.
– Такие, как ты, долго бедными не бывают, если не убьют. Деньги к тебе вернутся. Че с платиной будешь делать?
– На переплавку отдам под перстни, – честно ответил Вова, понимая, что мужику врать по мелочам не надо.
– Сапожнику?
– Раз сам знаешь, че сам ему не отдашь?
– У меня с ним дела давно не заладились, дело былое. Не рассказывай ему, где платину взял, пусть ему сюрприз будет.
– Это не у него ли крадено? – вырвалось у Вовы.
– Чай простывает, – ухмыльнулся мужик. – За шесть пятьсот отдам, как говорил. Будешь брать?
– Буду.
– Предлагай, как обмен совершим.
– Пришлю к тебе друга. Олег его зовут, с ним договоритесь.
– Че-то ты, Вова, мутить начал.
– Не-не, он приличный мужик, ты поймешь сразу. Я ему доверяю, и башка у него работает как надо. Вы договоритесь. Сам понимаешь, мне светиться нельзя, и так рискую, что к тебе приехал.
– Добро, – кивнул мужик и протянул руку. – Меня Игорь зовут, кличка – Цыган. Будем знакомы.
– Меня – Кит, – в первый раз улыбнулся Вова. – Можно книжку взять почитать?
– Не, брат. Это мне знакомая одна достает, из школьной библиотеки. Мне отдавать надо.
– Интересное такое чувство – в знакомые места возвращаться, – уже в коридоре, обуваясь, сказал Вова. – Я ведь ребенком в этом дворе играл, потом с родителями на Победу переехали.
– Я вот два раза отсюда в тюрьму переезжал, а все возвращаюсь, – с ухмылкой ответил Игорь и, не дожидаясь, когда Вова захлопнет дверь, по привычке передвижения в замкнутых пространствах неспешно, короткими шагами, отправился в зал дочитывать.
Две души
Из машины Комар выходить отказался, демонстративно откинул сиденье, устраиваясь спать. Никита нервничал, не зная, как пойдет разговор со Страшной Валей. Не глядя, прошел по тропинке до дома и, рванув дверь, столкнулся с хлипким мужичком в очках.
