– А чем он занимается? – поинтересовался я.
– Мной. Пожалуй, это главное, за что я его так крепко люблю.
– Крепче всего любят, когда не за что, – возразила моя жена.
– А кроме тебя? – взял я одну из оливок.
– Музыкой. Пропади они пропадом. Его концерты и постоянные репетиции. Мне надоело все время ждать!
– Так не жди! – взял я еще одну оливку и поднес к губам Фортуны. Она приняла.
– Тогда мне вообще нечем будет заняться.
– Надо ждать только тех, кто приходит, – одобрительно посмотрела на меня жена.
– Так он приходит… когда захочет.
– Мужчина тебя хочет, это же прекрасно, Тереза! – воскликнул я громко. – Надо пользоваться.
– Иначе будут пользоваться тобой, – разглядывала свой пустой бокал Фортуна.
– В руках настоящего мужчины, женщина всегда прибыльное предприятие, – наполнил я его вновь.
– Ты не видишь очевидного, – продолжала Фортуна.
– А зачем мне видеть очевидное, когда я могу чувствовать невероятное. – Тереза пододвинула и свой бокал тоже. Я залил ей полный бак, шампанское скользнуло через край. Она попыталась поймать его пальцами, но тщетно. Брют зашипел и весело побежал вниз по стеклу. Однако страсть его быстро улетучилась, образовав на скатерти небольшую лужу. Тереза облизнула пальчики и закусила вином из фужера.
– Мы в ответственности за тех, кого раздеваем, – искал я какую-нибудь подходящую музыку в стопке пластинок.
– Кто вы? Мужчины? – вытирала салфеткой лужу от шампанского моя жена.
– Нет, все мы – люди. Ответственность – словно женщина, терпеть не может, когда ее перекладывают на другого, – наконец нашел я то, что искал. Вскоре к нашему разговору добавился бас Армстронга.
– Мне другой не нужен, – положила Тереза в рот медальон копченой колбасы. – Блин, как же трудно, как же трудно быть женщиной, особенно счастливой и не стать бл…ю, – глотнула она еще вина. – Я как на привязи. Чем сильнее привязываешься, тем чаще возникает желание порвать. Повозникает, повозникает и затихнет. – Она взялась за сигарету. Но сигарета выпала из ее пальцев, прокатилась по скатерти и нырнула под стол.
– Зачем так переживать и выходить из себя?
– Хотя бы покурить, – пыталась нащупать ногами сигарету Тереза. Вскоре ей это удалось, она нагнулась и подняла беглянку. Дунула на нее, положила в губы и прикурила.
– Часто желание быть нужной, полезной, «Рядом!», делает жизнь собачьей, – встала из-за стола Фортуна, подошла к холодильнику, достала из морозилки курицу и положила в раковину.
– Как быть с теми, кто нас не любит? – выпустила облако Тереза.
– С ними лучше не быть, – вытерла руки полотенцем Фортуна.
– Так как не быть, если хочется.
– Значит, все-таки секс, вот что крепче всего вас связывает.
– Я думала, что он развязывает.
– Секс – это зверь, который сидит на цепи у любви. Стоит ему только сорваться и он готов перегрызть всех своими поцелуями, – решил я подлить страсти в женский диспут.
– И никакая любовь не спасет человека от секса, разве что безответная, – убрала со стола пустую бутылку Фортуна и поставила на огонь чайник.
– Да, мне нравится быть с ним нагой и курить сигареты в постели. Мне нужен этот голос с хрипотцой, которая царапает где-то внутри, да так что не забыть.
Аджика
– Где ты пропадала всю ночь?
– Не там где ты подумал.
– Жаль.
– Почему?
– Могли бы обсудить.
– А кто вы собственно такой?
– В смысле? Я твой муж!
– Муж ведь должен любить.
– Только не надо делать из меня идиота.
– Не буду. Тем более что меня опередили.
– Такой хороший день, зачем ты выводишь меня из себя?
– Надо же с кем-то погулять.
– Давай уже расстанемся раз и навсегда.
– Так ты определись сначала: «давай» или «расстанемся»?
– Мне кажется, я устал, я выдохся, я хочу лечь и лежать так долго-долго один и найти в этом великое счастье. Кстати, ты не видела нож? Не могу найти.
– Он в моем сердце.
– Я же там был не так давно, нет там никакого ножа.
– Ты и сейчас еще там. Даже если уйдешь, ты долго еще будешь оставаться в моем сердце.
– Так, где ты была всю эту ночь?
– Не жди объяснений, если любишь меня, придумай их сам.
– Я не настолько сообразительный.
– У меня есть другой, раз ты так настаиваешь.
– Шлюха, как ты могла?
– Я до сих пор не могу, потому что я не шлюха.
– Не верю. Что, целую ночь?
– Тебе будет легче, если я скажу половину?
– Как ты упала в моих глазах.
– Сам виноват, плохо меня держал.
– Где чертов нож? – не находил я себе места на кухне с колбасой в руке.
– Там же куча ножей, возьми любой, – забеспокоилась Фортуна.
– Мне нужен большой, с черной ручкой.
Она встала и тоже начала поиски вместе со мной.
– Ты не только всё, что есть у меня, но всё чего нет.
– А чего у тебя нет? Ну, кроме ножа.
– Видимо, того же, чего не бывает иногда у тебя. Ты можешь мне ответить, чего хотят женщины?
– В общем, как и все: любви, тепла, секса, внимания, семьи, уюта.
– И что из этого является главным?
– Ничего. Главное доза и последовательность.
– Выходит у нас много общего?
– Общее в нас только то, что мы совсем непохожи. Если бы мы с тобой не встретились, все было бы по-другому и с другими.
– Хватит уже мечтать.
– Знаешь, иногда смотрю я на влюбленных, и такая тоска меня вдруг берет, нет, чтоб мужчина. Взял бы да отодрал.
– Что ты такое говоришь? Ты же у меня одна.
– Тебе проще, у меня таких много.
– Мне кажется, я устал от нашего цинизма, от этой непонятной игры, которую сам затеял.
– Не кайся, тебе не идет. Ты виновен только в том, что я полюбила другого.
– Другого? Что ты комедию ломаешь?
