Пока мы сливали друг другу губы, я расстегнул ее блузку и проник туда рукой, она нашла там небольшую теплую, но упругую грудь и начала играться с ее соском, он немедленно вскочил, как будто собирался закричать. Затем дал поиграться с ним своему языку. Шершавый настолько вошел в роль, что Майя испустила что-то вроде стона. Тем временем рука моя проскользнула между ног Майи под трусики и нашла там лоскут шелка, а под ним влажное лоно.
– Давай скинем доспехи? – прошептал я ей на ушко. Оно действительно было ушком, а не раковиной, миниатюрное.
– Ок, – встала она с дивана и начала расстегивать юбку.
Я быстро сломал диван надвое, разложил его и набросил простыню. Скинул с себя штаны, рубашку и упал в его объятия. Майя упала вслед за мной в мои. Как она была хороша.
– У меня есть презервативы, если нужно, – ляпнул я вслух.
– Я тебе доверяю.
– Нельзя никому доверять, это дорогого стоит.
– Ну, ты же мне доверяешь.
– Я не доверяю, я рискую.
– Хорошо, тогда я тоже рискну.
Мне не хотелось затягивать прелюдию, и я сразу же взобрался на нее, подбираясь к влажной лагуне. Приятно приходить туда, где тебя ждут. Вошел внутрь и начал качать. Сначала в глубину, потом вправо и влево и потом снова в бездну. Она орала как ненормальная, а я все качал и качал, как добытчик в ожидании нефти. Качал не останавливаясь, пока не кончил.
– Ты чего кричала-то, – спросил я чуть отдышавшись, все еще оставаясь сверху.
– Я всегда кричу, когда мне хорошо, – глянула она на меня мило.
– В каждом крике своя открытая рана, я вот не умею, – скатился и лег на спину рядом с ней.
– Тебе не хватает искренности, – потянулась она к своей одежде, занявшей ее место на стуле, достала пачку сигарет и зажигалку.
– Мне не хватает кислорода, – пошутил я, жадно поедая воздух.
– Здесь можно курить? – спросила она, уже прикурив.
– Сегодня можно. – Я расслабился окончательно, пытаясь разобрать словоформы дыма. И не заметил, как заснул.
* * *
Сон кончился. Меня открыли глаза. Я увидел Майю в одних трусиках за мольбертом, будто начался сон другой. Она что-то увлеченно рисовала, временами поглядывая в мою сторону.
– Что рисуешь? – приподнялся я, чтобы дотянуться до вина.
– Догадайся.
– Меня, – вылил я себе в полость остатки сухого.
– Угадал, – закрылась она от меня мольбертом.
– Можно посмотреть? – снова зачехлил веками глаза.
– Пока нет, я скажу, когда будет можно.
– Хорошо, тогда я подожду, – погрузился в теплую дремоту и отлетел.
– Вот, полюбуйся, – разбудила меня Майя и допустила к холсту.
– Страшно похож, такой же страшный, – приобнял я Майю сзади, разглядывая детали своего наличного, ощущая ее. На ней уже была майка, которая вкупе с трусиками делала ее еще более желанной.
– Мне уже нравится!
– Подожди. Будь объективен.
– Я про твою маечку.
– А ножки мои тебе не нравятся?
– Нет… они все время куда-то уходят.
– Давай, на счет три я разверну холст.
– Лучше я сам подойду. – Я вскочил с дивана и забежал за спину Майи.
– Постаралась быть реалистичной.
– Сразу видно, ты любишь мужчин, – поцеловал ее в шею.
– В смысле?
– Делаешь такими, какими они должны быть. Сильными, мужественными и верными.
– Ты разве не такой?
– Нет, я хуже. Я люблю женщин.
– Ты уверен? За что?
– Хотя бы за то, что на их фоне я могу чувствовать себя мужчиной. У меня для тебя тоже есть подарок, указал я рукой на сверток возле стены.
– Картина?
– Только обещай мне, что развернешь ее дома.
– Интересно, – поцеловала она меня в щеку.
Лера
В баре было тихо и сумрачно. За стойкой сидела девушка и разглядывала меня.
– Привет, – бросил я ей как милостыню. Она кивнула, так как губы ее в этот момент держались за трубочку. В каждом коктейле – своя спасительная соломинка. Я забрался на высокий стул рядом с ней и заказал бармену виски со льдом.
На девушке было тонкое облегающее платье, оно подчеркивало ее изящную фигуру. Бежевая грация, что она тут забыла? Среди случайных анонимных алкоголиков. Больше всего меня поразили ее глаза: два изумруда, сверкавших в огранке тенистых век всякий раз, когда она смотрела на меня. Я выпил и сразу пошел в атаку:
– У вас потрясающе зеленые глаза. Такие встречал только у кошек.
– К черту мои зеленые глаза, – глотнула она еще из стакана. – Давайте поговорим о любви.
– К черту разговоры, давайте займемся!
Девушка рассмеялась, и на ее щеках появились теплые ямочки, будто созданные для поцелуев.
– А мы с вами чем занимаемся?
– В таком случае я ваш на веки.
– На веки не надо. У меня не так много времени. Рада была познакомиться.
– А мы разве успели познакомиться?
– Лера.
– Очень приятно, Алекс. Что так рано?
– Меня дома ждет кот.
– Тоже неплохо. А где остальные?
– Остальные не дождались.
– Так я вам позвоню?
– Позвони. – Она продиктовала свой номер.
– Обязательно, – вдавил я в телефон ее номер.
На прощание она легонько коснулась моей щеки своей и вышла. Я вылил остатки из стакана себе вовнутрь и заказал еще. Последние капли влюбленности, что же дальше? Звонки, встречи, разговоры, когда случайная постель переходит в постоянную, а разговоры в отношения. Планы, они-то и уничтожают любовь, потому что не всегда им суждено сбыться. Вот откуда потом опустошенные души, разрушенные мечты и обозленные на мужчин матери-одиночки. Я знал, что такие отношения ни к чему не приведут, так как мы их должны вести, если хотим и куда хотим, а не они нас.
Что вы делаете, когда заканчивается выпивка? Заказываете еще. Что вы делаете, когда исчезает женщина? Заказываете еще. Пока бармен наливал мне третью стопку, рядом положила сумочку на стойку молодая женщина, потом села, окунула меня в свои глаза и уткнулась в меню. Когда человеку хорошо, его тянет на общение и знакомства. Мне было хорошо.
– Девушка, хотите выпить?
– Я не пью.
– А покурить?
– Нет.
– Я вам не нравлюсь?
– Я же сказала. Не надо меня трогать, неужели вы не видите, что я растрогана совсем другим человеком.
