– Итак, у нас есть еще четыре дня.
– Да. В субботу в восемь утра «Маунт-Касл» должен покинуть порт. В противном случае будет интернирован. С грузом вместе.
Фалько ненадолго задумался.
– Ну что ж… Не так уж плохо. Больше пространства для маневра.
– Наш консул показал себя молодцом, – сказал Рексач. – Опираясь на положения международного морского права, сумел добиться, чтобы «Маунт-Касл» признали военным кораблем.
– Хотя это торговое судно?
Рексач плутовато улыбнулся:
– Однако на борту несет артиллерийское орудие. И помимо этого – раз он снаряжен за счет Республики и зафрахтован государством для перевозки принадлежащего ему груза, то автоматически становится участником боевых действий. Так что к нему применимо положение французского морского права – военный корабль не может находиться в нейтральном порту больше двух недель.
– Стало быть, это хорошая новость.
– Конечно, хорошая! – Рексач перегнулся через стол и поднес зажженную спичку к сигарете Фалько. – Сейчас все мы, включая капитана «Маунт-Касл», знаем, чего ждать. – Он нахмурился. – Вот разве что…
Фалько выпустил дым:
– Возникли сложности?
– Прошел слух, будто красная эскадра выдвинется к Танжеру, чтобы прикрыть выход «Маунт-Касл». Есть данные, что из Картахены курсом на юг вышли крейсер и несколько эсминцев.
– Однако в Сеуте стоит «Балеарес».
– Стоит. Возможно столкновение, и хотя красные – далеко не морские волки, исход его предсказать не берусь. В любом случае – это еще одна причина не медлить… Успехи есть?
– Кое-какие.
Рексач замер, а потом с подозрением проговорил:
– Надеюсь, вы меня введете в курс дела.
– Разумеется.
Рексач окинул его оценивающим взглядом. Потом принялся поглаживать и слегка постукивать себя пальцами по животу. Я не завтракал еще, сказал он Фалько, вас поджидал. В брюхе пусто, как и в кармане.
– Здесь напротив, в «Минзахе», прекрасно кормят. У меня там кредит – я их давний клиент… Пригласил бы вас позавтракать, но нехорошо будет нам вместе показываться на людях. Здесь все знают, на кого я работаю.
– Теперь уже и про меня всем все известно, – кривя губы злой насмешкой, ответил Фалько. Он поднялся, взял плащ и шляпу. – Так что я вам составлю компанию.
Они под дождем перешли улицу, причем Рексач влек анатомическое диво своей туши, как всегда, загребая на ходу руками. Толкнув вращающуюся дверь, спустились по лестнице в патио и заняли столик подальше от других.
В ресторане было еще несколько человек, все – европейцы. Рексач сделал обширный заказ, а Фалько ограничился тостами с оливковым маслом и стаканом молока.
– Вы не любите кофе? – спросил Рексач, поглядев на него с любопытством.
– Я и так принимаю слишком много аспирина.
– А-а, понятно. Отсюда и молоко… Да, говорят, аспирин губителен для слизистой желудка.
– Говорят.
Последовало недолгое молчание. Рексач в раздумье кусал губу.
– Я вчера выпивал с Истурисом – это мой коллега из того лагеря… – сказал он наконец. – Я ведь вам говорил, помнится, что мы с ним в добрых отношениях, да?
– Говорили. А я ответил, что это разумно.
Щеки Рексача раздвинулись в медовой улыбке.
– У вас отличная память.
– Стараюсь, чтобы хоть какая-нибудь была.
– Так вот, мы с этим самым Истурисом исповедуем принцип «живи и жить давай другим». Я ему кое-что рассказываю, он – мне… Так, пустяки, ничего важного, но вам это может быть интересно.
– Так о чем же шла речь?
– О троих коммунистах, прибывших на «Маунт-Касл». Красный комиссар, американец и женщина… Мой коллега, по всему судя, обижен на них – они обошлись с ним крайне скверно.
– Это он вам сказал?
– Прямо не сказал, но смысл был именно таков. Мы давно с ним знакомы.
Принесли заказ. Рексач с видимым удовольствием уничтожил яичницу с беконом и выпил чашку кофе. Фалько, прихлебывая молоко, покропил оливковым маслом и съел свои тосты.
– По всему судя, этот самый комиссар Трехо – большая гадина, – сообщил Рексач.
И, подливая себе в чашку из кофейника, поведал подробности. Узнать о комиссаре удалось многое. Служил трюмным машинистом на линкоре «Хайме I», в гору пошел после августовских расправ над офицерами. Но выполнить нынешнее поручение – не вполне то же, что стрелять безоружным в затылок. Машинист не из героев и, кажется, рад, что сошел на берег, – на «Маунт-Касл» не рвется. Кроме того, он много пьет. Слишком много.
– Весьма сомнительно, что он вернется на судно, которое будет перехвачено миноносцем, чуть только оно выйдет в море, – завершил Рексач. – А попадется нашим – совершенно точно будет расстрелян.
– А что он вообще делает на «Маунт-Касл»?
– Ничего не делает. Это, что называется, отмазка. Формальный предлог… Официально ведь золото отправляют в Россию на хранение, пока война не кончится, и он якобы контролирует это как должностное лицо… Делает вид, что грузом в трюме распоряжается Республика.
– А она уже не распоряжается?
– Нет, конечно. Чистейшей воды обман. И золото в Испанию не вернется, и Трехо ничего не решает. Капитан Кирос – не тот человек, чтобы безропотно выполнять приказы этого прохвоста. Всем вертят двое остальных – Гаррисон и эта дамочка… Сеньора или сеньорита Луиза Гомес.
– А что известно о них?
– Ежедневно наведываются в консульство Республики за инструкциями, и я не знаю, получают они их или дают. Мы подозреваем, это они диктуют консулу, что и как говорить в Контрольной комиссии.
– Радиосвязь у них есть? Вы проверяли?
– С «Маунт-Касл» в эфир не выходили: это точно. Как и нашему миноносцу, ему запрещено пользоваться радио в нейтральном порту.
– Местные власти следят за этим?
– Пеленгуют. И подтвердили мне полное радиомолчание.
– Как же те связываются со своим центром, интересно бы знать?
– Либо через консульство, либо у них есть связь помимо радио. Мы знаем, что капитан Кирос и красные агенты передают и получают сообщения по телеграфу – в испанской и французской почтовых конторах. Трехо и эти двое почти постоянно сидят в своих номерах в «Мажестике»…
– Полагаете, у них там передатчик? Там или где-то в городе?
– Вполне возможно. Так или иначе, они соблюдают все предосторожности. Гаррисон и эта дамочка ведут себя очень профессионально.
Рексач завершил трапезу и, скусив предварительно кончик, сунул в рот сигару. Какое-то время вдумчиво ее раскуривал. Потом с довольным видом выпустил несколько клубочков дыма.
