– Трехо – слабое звено в этой троице, – сказал он. – Вы его разглядели тогда на мостике?
– Плюгавый такой? Черноволосый, бритый, носатый… Волосы зачесаны наверх.
– Да, это он. И в городе он появляется чаще остальных. Каждый вечер играет во французском курзале. Проигрывает большие суммы. Как видно, обеспечили его прилично. Двое остальных ведут себя скромней – или осторожней.
– Удалось выяснить личность Гаррисона?
– Это его настоящее имя. Он американец. Уильям Гаррисон, коммунист, до последнего времени работал под прикрытием. В Испанию приехал как корреспондент нескольких изданий. Отъявленный мерзавец. Служил в барселонской ЧК, как они любят называть эту организацию…
С этими словами Рексач уставился на Фалько в ожидании его реакции. Однако тот хранил молчание и безразличное выражение лица. В голове у него шла напряженная работа – он пытался собрать воедино части этой головоломки. Дать каждой название и определить ее назначение.
– Их спутницу установить было трудней всего, – продолжал Рексач. – Неизвестно, подлинное ли это имя – Луиза Гомес. Она может быть русской, как я уже сказал. Несомненно одно – красные ей доверяют безгранично, в отличие от Трехо, который влияния на нее не имеет. Напротив, впечатление такое, что решения принимает именно она – и через голову американца.
Фалько оставался невозмутим.
– Как полагаете, они взойдут на борт перед тем, как «Маунт-Касл» отдаст концы – и в буквальном смысле, и в переносном?
Рексач на миг задумался.
– Не думаю, что капитан Кирос отдаст концы. Экипаж воспротивится.
– А вот мы полагаем, что он выйдет в море. Или хотя бы попытается.
– Ну-у, тогда не знаю. – Рексач выпустил колечко дыма, медленно растаявшее в воздухе. – Зависит от того, как сильно эта троица желает покончить с собой. Ни я этого не знаю, ни мой партнер. Так, по крайней мере, он мне говорит.
– Что вы даете ему взамен?
Рексач от неожиданности заморгал:
– Не понимаю.
– Вы же сами сказали, что он исповедует принцип «живи и жить давай другим». А из него вытекает другой – «рука руку моет». Вот я и спрашиваю – вы-то что ему рассказываете?
Рексач откинулся на спинку стула. Улыбка сползла с его лица: он явно встревожился.
– Ах, да ничего такого особенного!.. Ход дипломатических переговоров, кое-какие подробности о «Маунт-Касл»… – Он запнулся на миг и продолжал с запинкой: – Вы знаете о ночной потасовке в кабаре?
– Да я-то знаю. Но я ведь вас спрашиваю – что вы рассказывали своему партнеру?
– Уверяю вас, ничего существенного, – Рексач с дымящейся сигарой меж пальцев смотрел на него опасливо. – Ничего, что хоть как-то могло вам повредить…
– Очень надеюсь. А обо мне говорили?
– Боже упаси.
Врет, подумал Фалько. Но повторять это вслух не стал – ни к чему. И спросил себя, много ли информации слил Рексач этому республиканскому агенту, с которым у него такие задушевные отношения.
– Меня уже установили?
Рексач вздрогнул, огляделся по сторонам и ответил, понизив голос:
– Не исключено. Но это не потому, что я…
– Мне бы очень хотелось знать, – сухо перебил его Фалько, – будут ли на борту «Маунт-Касл» Гаррисон и эта дама в том случае, если капитан Кирос решит выйти в море.
– Мы не перехватывали никаких сведений на этот счет. Но вы же знаете, как дисциплинированны коммунисты… Будет приказ – выполнят. Беда в том, что мы не знаем, какой им отдадут приказ.
Фалько осмысливал услышанное. Потом улыбнулся на манер бодрого волка, который нагулял аппетит и выходит из лесу.
– Не знаем, так узнаем, – сказал он.
Белесые глаза уставились на него удивленно. Фалько опасался, что Рексач, как человек очень неглупый, отгадает мысль, только начавшую зарождаться в голове. Но появившийся в этот миг официант переключил внимание на себя. Рексач тщательно изучил счет, поднял брови, попыхтел сигарой и взглянул на Фалько.
– Я сказал вам, что у меня здесь кредит, и сказал правду. Но вы… – он пододвинул Фалько подносик со счетом. – Вас ведь не затруднит…
– Да нет, – ответил Фалько, смиряясь со своей участью, и вытащил бумажник. – Не затруднит.
Из двойного арочного окна в мавританском стиле лился меркнущий сероватый свет.
Фалько, положив ногу на ногу, сидел чуть поодаль и размыкал губы лишь для того, чтобы левой рукой поднести к ним сигарету. По мере того как слабел вечерний свет, глубже становились тени на лицах двух мужчин перед ним.
– Естественно, – сказал Кирос.
Он произнес это слово безразличным тоном, но против обыкновения смотрел на собеседника прямо и пристально. Сидевший по другую сторону низкого столика с бутылками и бокалами капитан 2-го ранга Навиа, командир миноносца «Мартин Альварес», медленно наклонил голову, как бы давая понять, что понял скрытый смысл сказанного.
– Если так, мне добавить нечего, – сказал он значительно.
Оба моряка были в штатском. В верхний город они явились без опоздания, с интервалом в пять минут. Первым – высокий сухопарый Навиа, державшийся настороженно и не вынимавший правую руку из кармана плаща, оттянутого чем-то тяжелым, – Фалько мог бы поклясться, что пистолетом. Потом вразвалку, почти простодушно взирая на мир голубыми глазами, косолапо переставляя ноги в морских башмаках из белой парусины, пришел Кирос все в том же тесноватом пиджаке.
Прежде чем усесться в кожаные кресла, они не пожали друг другу руки. Мойра Николаос вместе с прислугой-мавританкой вскоре удалилась на другую половину дома. Хозяйничать пришлось Фалько, который поставил на инкрустированный столик коробку сигар, бутылку трехзвездочного «Хеннесcи», сифон и стаканы. Однако моряки ни к чему не притронулись. Они рассматривали друг друга скорее с любопытством, нежели враждебно.
– Ну да, – ответил Кирос после довольно длительного раздумья. – Мало что можно добавить.
Они уставились друг на друга так, словно каждый ждал, что другой свернет разговор, и Фалько подумал было, что нужно вмешаться, пока капитаны не встали и не разошлись. Однако инстинкт посоветовал ему молчать и не шевелиться. Любое несвоевременное движение или слово могло окончательно разрушить все.
– В последние семь месяцев у вас было много тяжелой работы, – вдруг сказал Навиа.
Кирос опять задумался на миг.
– Не без того, – сказал он.
– И, как я понял, справлялись вы с ней отлично. Показали просто чудеса изворотливости. Маневрировать здесь сложно.
– Сложно, – кивнул Кирос, как бы признавая объективную правоту собеседника.
– В Средиземном море простора мало.
– Слишком мало.
