Ну, хватит, подумал он. Пора кончать.
Ухватив ее за волосы и резко дернув назад, отчего она зарычала от боли, другой рукой ударил так, что ее подкинуло кверху. Вывернулся, высвободился и через мгновение оказался сверху. Снова ткнул ее кулаком в лицо, свалил на спину, прижимая к полу ее бьющееся тело.
Ева не сдавалась и продолжала сопротивляться. Упорно и яростно.
Он остановился на миг, глядя ей в глаза, мечущие искры из-под растрепанных волос, на искаженное яростью лицо в засохшей крови. На ноги, которыми она с пола пыталась его лягнуть.
Черт возьми, с восхищением подумал он. Будь она коровой, телилась бы только боевыми быками.
Он склонился к ней, предусмотрительно сохраняя дистанцию – не слишком низко, только чтобы звонкой оплеухой опрокинуть на бок. Потом оседлал, сильно стиснул ладонями ее шею так, что большие пальцы пришлись на то место, насчет которого инструктор из Тыргу-Муреш просветил его когда-то, что оно называется glomus caroticum: прижмешь на пятнадцать секунд – будет обморок, на минуту – смерть. Когда Фалько досчитал до пятнадцати и разжал руки, Ева была без чувств.
За спиной он услышал, как открылась дверь. На пороге с пистолетом в руке стоял Пакито Паук.
– На минуту не оставишь, – сказал он с насмешливым удивлением. – Что ж ты за размазня такая, а?
Фалько поднялся, потирая ушибленный лоб.
– Побудь-ка с ней… Можешь попросить себе кофе, если захочешь, но глаз с нее не спускай, пока не вернусь. У меня тут дела кое-какие.
– Что за чушь ты мелешь?! – замотал головой Паук. – С ней надо кончать. Если самому не с руки – давай я все сделаю. И с большим удовольствием.
Фалько очень медленно подошел к нему и очень медленно же произнес – раздельно и сухо:
– Если с ней что-нибудь случится – убью. Понял? Погляди мне в глаза. Убью.
15. Каждый делает, что может
Туман, плотневший с каждой минутой, обволакивал нижнюю часть города и сгущал сумерки. Фалько миновал улицу Дар-Баруд и прошел под аркой стены, разделявшей медину и порт.
Предъявил документы часовым из международной полиции и двинулся к причалам. Пропитывающая воздух влага оседала крошечными каплями на лице и волосах. Янтарные огни редких фонарей отблескивали на мокрой мостовой, и в их расплывающемся туманном свете виднелись пакгаузы, краны и смутные силуэты пришвартованных у стенки кораблей.
Еще двое жандармов заступили ему дорогу и осветили лицо электрическим фонариком.
– Куда направляетесь?
– На «Мартин Альварес». – Он снова предъявил документы. – У меня есть разрешение подняться на борт.
Миноносец стоял у причала крайним, и Фалько должен был пройти мимо «Маунт-Касл». Республиканский сухогруз, пришвартованный левым бортом, был погружен в темноту и огорожен рогатками с колючей проволокой. У керосинового фонаря на земле, освещавшего проход к трапу, топтались три-четыре фигуры с винтовками.
Зато миноносец с берега не охранял никто. Корабль – тоже левым бортом к тому же причалу – стоял чуть поодаль, шагах в тридцати от «Маунт-Касл». Можно было различить очертания мостика, надстройки и грозные стволы 120-мм орудий. Из трубы шел черный дым, исчезая в ночной туманной тьме.
Едва лишь Фалько ступил на сходни, сверху ударил луч фонаря и характерно клацнул затвор маузеровской винтовки.
– Стой, кто идет?
– Да здравствует Испания, – ответил он.
Через мгновение он уже был прижат спиной к переборке, и, покуда одна пара рук вертела его документы, другая проворно обшаривала его.
– При нем пистолет, – произнес чей-то голос.
– Забери, – ответил другой и позвал: – Вахтенного начальника к трапу!
По настилу палубы простучали шаги, и в свете лампы в стеклянном колпаке, помутневшем от морской соли, Фалько увидел белую фуражку и темную тужурку с двумя рядами золотых пуговиц.
– Меня зовут Педро Рамос. Ваш командир разрешил мне в случае надобности подняться на борт, – сказал он. – И надобность пришла. Мне необходимо с ним увидеться. Срочно.
Вахтенный офицер – юный худощавый лейтенант – при свете фонаря проглядел документы, которые передали ему матросы. Потом меланхолично оглядел новоприбывшего сверху донизу.
– Следуйте за мной.
– Пусть мне вернут мой пистолет.
– Вернут, когда будете уходить.
Фалько, ощущая запах краски и слабое подрагивание палубы и переборок, пошел за вахтенным. Попадавшиеся навстречу матросы в серых робах вежливо уступали им дорогу. Чистота и дисциплина на корабле были образцовые.
Старшина в белых гетрах и с тесаком на боку, стоявший у дверей в кают-компанию, пропустил Фалько и его провожатого. За большим столом, над картой, окруженной пепельницами, чашками с кофе и рюмками с анисовой, сидели несколько человек в морской форме. Было накурено. На стене между портретом каудильо и литографическим изображением Пречистой Девы дель Кармен висел на красно-желтом флаге с названием корабля деревянный щиток с ярмом и стрелами.
– К вам сеньор Рамос, – доложил лейтенант.
Все встали. Повинуясь безмолвному взгляду командира, который не счел нужным отрекомендовать гостя, офицеры – один был седой, а другой, помоложе, лысый и грузный – вышли. Фалько остался наедине с Навиа.
– Через два часа снимаемся со швартовов, – сказал тот.
Фалько бросил взгляд на часы, привинченные к переборке. Без нескольких минут час ночи.
– А «Маунт-Касл»?
– Срок его пребывания в порту истекает в восемь. К этому времени он должен будет тоже выйти в море.
– Они готовятся к выходу?
– Погрузили уголь, раскочегарили котлы, как и мы.
– Намереваетесь ждать их в открытом море?
Навиа поглядел на него так, словно только что услышал несусветную глупость:
– Разумеется.
Он потер ладонью усталое лицо. На обшлаге блеснули золотом три галуна с завитком сверху. Белая сорочка, черный галстук, темно-синяя двубортная тужурка. Фалько подумал, что темные круги у Навиа под глазами – не от одной только усталости. Капитана 2-го ранга, надо полагать, сильно угнетала ответственность за судьбу его корабля и за участь противника. Этот выход в море, вероятно, кончится боем. И победой, которая не принесет славы.
– Что известно о красном капитане? – спросил Фалько.
Навиа посмотрел на него как-то странно. Пристально и пытливо. Потом показал на бутылку анисовой, но Фалько качнул головой.
– Вскоре увижусь с ним.
– С Киросом? – ошеломленно спросил Фалько.
– С ним.
– А зачем?
– Не знаю пока. Он попросил о встрече.
