Женя просидела у Татуси около часа. Об Оксане они больше не заговаривали — Татуся чувствовала себя виноватой и, чтобы хоть как-то загладить свою вину, поила Женю чаем, время от времени подсовывая ей конфеты или печенье и украдкой поглядывая на нее. Женя отказывалась от сладкого и глотала дорогущий, купленный на Мясницкой специально для нее «Императорский» чай, не ощущая ни вкуса, ни запаха.
Когда она собралась уходить, позвонил Митя. Едва услышав его голос, Женя спросила: «Мы можем встретиться? Мне надо срочно с тобой поговорить».
6
— Тебе это тоже кажется бредом?
Они сидели на скамейке у Патриарших прудов, спасаясь от мелкого, как водяная пыль, дождя под большим Митиным зонтом.
— Женя, эту Оксану я видел пару раз на каких-то тусовках. Меньше всего она похожа на женщину, которая страдает из-за того, что у нее нет детей.
Он покосился на нее и, заметив, что у нее дрожат губы, осторожно добавил:
— Тебе надо было постараться узнать какие-нибудь подробности. Может быть, тогда…
Женя перебила:
— Эта мысль пришла мне в голову час назад, когда я была у Татуси. Иначе я бы не стала мучить тебя этой ерундой.
— Ты меня не мучаешь — ты мучаешься сама. Знаешь что? Позвони-ка сейчас этой твоей… с зимним садом.
— Гришаковой? Зачем?
— Попробуй расспросить ее поподробнее.
— Но как я ей объясню?.. И потом Оксана, может быть, действительно ни в чем не виновата?
— Тем лучше для нее. Давай, звони.
Женя вытащила из кармана мобильный и набрала номер.
— Никто не подходит, — шепнула она Мите и вдруг, внезапно подобравшись, решительно проговорила: — Алло? Ирина? Добрый вечер, это Женя Шрамкова, дизайнер. У вас есть минутка? Нет-нет, ничего срочного… Я только хотела спросить… не удивляйтесь… Когда вы узнали, что у вашей подруги есть дочь? Несколько дней назад? А раньше?.. Понятно… Она как-нибудь объяснила вам?.. Да… да… я помню… Вы ее девочку случайно не видели?.. Понятно… Да… Спасибо, я перезвоню вам завтра, как договаривались. До свидания.
Женя стиснула в руке телефон и потрясла головой, словно желая отделаться от наваждения.
— Что она сказала?
— Все то же. Об Оксанином ребенке узнала несколько дней назад, очень удивилась, но та объяснила, что вынуждена была скрывать дочь чуть ли не за границей из-за каких-то проблем с отцом ребенка, а теперь у нее этих проблем нет. И все. Больше она ничего не знает. Неужели это кажется тебе убедительным? Три года прятать ребенка… Да еще за границей. Похоже на роман. «Джен Эйр» или «Замок Броуди». Меня в детстве пичкали этой дрянью.
— Ты не хочешь позвонить Гулину?
— Нет.
— Почему?
— А зачем? Он никогда не считается с тем, что я говорю.
— Женя, единственный способ убедиться, что речь идет о вашей дочери, — это увидеть девочку. Для этого тебе надо попасть к Оксане…
— Попасть к Оксане не проблема, — перебила Женя. — Я попрошу Гришакову дать мне ее адрес и думаю, она не откажется.
— Возможно. Но если Оксана действительно живет с Барсуковым, то к ним в дом просто так не войдешь. Тебе придется караулить ее возле дома, и если она тебя заметит… Пойми, Женя, если она ни в чем не виновата, это все равно. Но если похищение действительно дело ее рук — во что, впрочем, я не верю, — то тебе нельзя попадаться ей на глаза.
— А если позвонить?
— Как?
— Попытаюсь узнать у Гришаковой ее номер и как зовут девочку.
— Ну?
— И попрошу ее к телефону.
— Кого? Трехлетнего ребенка?! Ее не подзовут.
— Я попробую. Что-нибудь совру.
— Женя, это невозможно. Вот что — узнай, по крайней мере, адрес и как зовут девочку, а я что-нибудь придумаю.
Женя снова набрала номер. Опять долго никто не подходил, и наконец в трубке послышался слегка раздраженный голос Гришаковой.
— Я слушаю…
— Ира? Простите еще раз, это опять я. Мне совершенно необходимо узнать адрес вашей подруги… Что? Нет-нет, ничего не случилось… Мне нужно… просто так… по делу… Где?.. Да, да, знаю… Спасибо… И последнее. Оксана вам случайно не говорила, как зовут девочку?.. Как? Нет-нет, ничего… я поняла… Спасибо. До свидания.
Женя дала отбой и повернулась к Мите. Глаза у нее были совершенно сумасшедшие.
— Знаешь, как зовут ее дочь? Маша.
Митя молчал.
— Хочешь сказать, что это очередное совпадение?
— А ты? Думаешь, она бы не потрудилась дать ребенку другое имя? Женя, уверяю тебя, это не она.
Митя спорил, но Женя каким-то звериным чутьем улавливала его неуверенность, будто он спорил просто так, а думал или, по крайней мере, чувствовал то же, что и она, и сопротивлялся по обязанности, чтобы не дать ей слишком увлечься так странно и неожиданно вспыхнувшей надеждой.
— Где живет Оксана? — спросил он.
— В Сеченовском переулке, в новом доме. Номер квартиры она не знает.
— На правой стороне?
— Да.
— Значит, нам повезло. У меня в этом доме знакомые… Сейчас я им позвоню… Вставай, поехали.
— Куда? Ты хочешь прямо сейчас?
Он встал и потащил Женю к своей машине, по пути набирая номер.
— Алёна? Привет, это Митя Антонов… Как поживаете?.. Понятно… Что ж, хорошо… Макс дома? Нет? Тогда скажи — случайно не знаешь, в вашем доме живет некто Барсуков? На четвертом? Ты с ним знакома?.. Нет? А с его дамой? Понятно… Слушай, мне надо попасть к вам в дом… Нет, грабить не собираюсь — пока. Потом объясню… Предупреди, пожалуйста, охрану, что я к вам. Договорились?.. Не знаю, вряд ли… я не один… да… Ладно, будет видно. Пока.
Митина «тойота» развернулась и двинулась к Никитским воротам.
— На Садовую мы выезжать не будем, а сделаем хитро… поедем по бульварам… авось не застрянем… У тебя есть с собой Машина фотография?
— Есть. Что ты собираешься делать?
— Ничего особенного. Войду в дом с помощью жены своего друга Макса. Поднимусь на четвертый этаж. И позвоню в квартиру, где живет Барсуков.
— А потом?
— По обстоятельствам. Если откроет хозяин, спрошу дома ли Оксана и ребенок, потому что час назад похитили женщину с девочкой, похожих по описанию на его жену, и посмотрю на его реакцию. Или что-нибудь в этом роде. Покажу ему фотографию. Он скажет, что его супружница спокойно принимает ванну и никто ее не похищал. А ребенок тоже занят чем-нибудь столь же полезным. Но на фотографию все же взглянет, из любопытства. И проворчит: «Совсем не похожа». — Он покосился на Женю. — Тогда мы будем искать ее в другом месте и обязательно найдем. Ты меня слышишь?
