– Вот теперь ты сделал как приличный Деющий, – похвалил Грюнальди. – Только это… Сумеешь призвать его назад?
– Он продолжает там стоять, – пояснил Вуко. – Я бы не сумел ничего заставить исчезнуть. Я просто его заслонил. Как бы. Сделал так, чтобы его было не видно. Хотя понятия не имею, как долго продержится туман.
До обменной конторы Вяленого Улле было недалеко, как раз хватит на прогулку вдоль набережной. Но в тумане, сотворенном Драккайненом, видно было едва-едва на пару метров, а деревянные дома, стоявшие вдоль пирса, казались совершенно одинаковыми. По дороге они миновали большую группу людей, идущих в сторону, откуда они пришли, и живо переговаривающихся, но их никто не тронул. Не обращали на себя внимания. Носили типичные куртки и кафтаны, кутались в меховые шубы и не напоминали ни драконов, ни ледяных гигантов.
– Тут, в Змеиной Глотке, дома такие же, как и у вас? – спросил Драккайнен.
– Такие, как в селениях, – ответил Грюнальди. – Нормальные, как в Песнях Людей.
– Ага. То есть четырехугольник с двором посредине, спереди ворота и два черных входа. Один из дома, второй из сараев?
– Наверное.
– Сделаем так… – Драккайнен на миг задумался, а потом описал им Вяленого Улле. – Прежде чем я отплыл отсюда после осенней ярмарки, я заказал камни, вроде могильных, на которых написал, что ищу сведения о моих потерявшихся земляках. Там было написано и то, что сведения можно оставить у Вяленого Улле, который заплатит за них серебром из денег, которые я ему оставил. Хочу узнать, услышал ли он что-то интересное. Но он обманщик и хитрец, а кроме того, немного меня боится. Сотрудничал со мной только потому, что я оставил ему два гвихта сверху. Тогда я ничего не знал еще о безумном Аакене и о Ледяном Саду, а теперь думаю, что мои дела могли втянуть его в беду, а потому он может попытаться сбежать. Сделаем так: я и Грюнальди вежливо входим с фронта и стучим в его контору. Рядом есть постоялый двор. Для богатых, дорогой. Туда пойдет Варфнир. Варфнир, купишь себе пива, я дам тебе денег, и попытаешься выяснить что-то о Вяленом Улле и о Змеях, Песенниках и вообще обо всем, что могло тут произойти с лета. Если мы ничего не добьемся у ворот, придем к тебе. А вы двое встанете сзади, чтобы контролировать оба выхода. Если Улле попытается отправиться на прогулку, задержите его, а потом один из вас побудет с ним, а второй сообщит нам об этом на постоялом дворе. Если с ним будут вооруженные люди, один из вас пойдет следом за ними, а второй – к нам на постоялый двор. Вопросы?
– Я могу и сам купить себе пива. И хочу знать, зачем мне идти на постоялый двор, где я должен только расспрашивать и где нельзя ожидать битвы? Отчего не пойдет Грюнальди, который больше других горазд болтать?
– Потому что по виду ты самый богатый из нас, – сказал Грюнальди. – Я скромный человек, а ты одеваешься как петух, сразу понятно, что ты – кмет при деньгах. И еще оттого, что кто-то должен это сделать, а Ульф сказал, что это будешь ты. Что-то я не видел, чтобы тот, у кого всей работы-то – выпить кувшин пива да поговорить с корчмарем, так отбивался.
– Что до денег, – добавил Драккайнен, – то я знаю, что на пиво у тебя хватит, но хочу, чтобы ты сорил деньгами, а об этом не смею просить, если станешь делать это за свои. Там дорого, а ты должен заплатить втрое больше, чем тебе скажут.
– А отчего я должен идти с ней? – захотел знать и Спалле.
– Потому что ты самый молодой, – заявил Драккайнен. – Вместе будете выглядеть естественней.
– А вот мне интересно, откуда мы узнаем, куда отправился Спалле, если ему выпадет следить за купцом и его людьми, а мне – привести вас из корчмы?
– Об этом я уже подумал раньше, – ответил Драккайнен. – Когда увидел тебя нынче утром. Эти твои бусы очень ценные?
– Они у меня давно, – сказала она осторожно. – Но это обычные камешки с Юга. Я бы не стала их надевать, если бы знала, что мы сходим с корабля, что нужно готовиться к битве. На корабле есть вещи куда более ценные. Из дому я забрала все, поскольку не известно, что с нами случится.
– Я имею в виду, согласишься ли ты их в случае чего потерять, – пояснил Драккайнен терпеливо. – И мы идем не на бой, всего лишь отправляемся за информацией. Потому мы должны выглядеть естественно – и хорошо, что ты надела платье и бусы. Теперь дай их Спалле.
– Зачем?
– Если он пойдет за Улле и его людьми, пусть разорвет шнур и каждые десять шагов бросает на землю бусину. Там, где ему придется сворачивать. Потом мы их соберем.
– У меня еще есть золотые цепочки, наручники, браслеты и перстни, – заявила Сильфана язвительно. – Жаль, что я не знала заранее, может, их лучше было бы видно на снегу. Я ведь сестра стирсмана, могу обозначать свой след драгоценностями.
– Ты говорила, что бусы не ценны.
– Потому что не знала, что мы должны их разбрасывать или приманивать ими рыб. Сделаем как говоришь, потому что оно почти так же ловко, как если бы выдумала это женщина. Если только забыть, что речь была бы о ее бусах. Но я дам их Спалле, только когда придет к тому нужда.
– Чудесно, – подвел итог Вуко. – Еще одно: неизвестно, что может случиться. Если мы потеряемся, встречаемся на постоялом дворе. Если это будет невозможно, то рядом с драккаром. Сильфана, спрячь меч под шубой, но так, чтобы легко можно было его достать. Пусть не видят, что ты вооружена. Все поняли, что делать? Тогда за работу.
Двери конторы были заперты наглухо. Солидные, сколоченные из толстых досок, ощетинившиеся головками крупных гвоздей. Крепкие ставни – закрытые – тоже не приглашали внутрь.
– Выехал? Или это сезонная работа? – прорычал Драккайнен, лупя кулаком в двери. – Почему ничего не может идти нормально? Я что, проклят, или как? Хотел обменяться с чуваком парой фраз и купить какую-никакую лодку. Что, это так трудно?
– Осталось идти на постоялый двор к Варфниру, – ответил Грюнальди. – По крайней мере согреемся.
– Петель не видно, значит, открываются наружу, – сказал Драккайнен. – Не выбьем. Проследи, не крутится ли кто по набережной. Цифраль, у меня есть немного той гадости?
– Немного есть, – ответила она. – На одежде и в волосах. Не очень много, но есть.
– Славный ты муж, – заметил Грюнальди, – только не люблю, когда ты начинаешь разговаривать с воздухом. Кто-то другой мог бы посчитать, что ты слегка не в себе.
– Не обращай внимания, – посоветовал Драккайнен. – А теперь отойди и присматривай, не идет ли кто.
– Вижу только туман. Другого человека замечу, только когда он на меня натолкнется.
Драккайнен прикрыл глаза и сконцентрировался на запоре. На солидной окованной балке, что лежала на крюках с той стороны. Обратил на нее внимание, когда был здесь в последний раз. Подвешенная, будто маятник, на дверях, и поднятая вверх. Достаточно снять блокиратор, чтобы она упала в объятия крюков на створке двери, половина которых намертво сидела в косяке. Он представил себе эту балку – десяток килограмм почерневшего дерева и железных полос, слившихся в объятиях, и задумался, что сделал бы настоящий маг. Будь она железной, можно было бы заморозить ее порывом морозного ветра и разбить, как фарфоровую. Деревянную можно было бы прожечь взглядом. А вот металл в сочетании с деревом представляли проблему. Он решил ее поднять. Только немного. Столько лишь, чтобы она высунулась из кованных железных крюков.
