Дракониха уже стояла на ногах. В свете пожара, что вливался в узкие окна наверху, я начал что-то различать во тьме, маячащие черные фигуры, а потому я увидел, как Бенкей прыгает на Смильдрун и колет ее ножом; она яростно вскрикнула и схватила следопыта за глотку, он ткнул снова; она подняла его одной рукой и бросила в стену. Я услышал грохот, с которым он обрушился на пол, сломав нечто деревянное.
Я проскользнул вдоль стены к лестнице, слушая, как дышит стоящая в центре комнаты Дракониха с расставленными руками, пытаясь нащупать хотя бы что-то во тьме. Стоящая у меня на пути.
Я вернулся к двери, потянулся к топору, что сидел в петлях, и вынул его. Она услышала скрежет железа и бросилась к двери, а я вывернулся в другую сторону, к ступеням. Она ухватила меня за ногу, я упал на ступени, зацепился бородкой топора за балюстраду, яростно рванулся назад и на четвереньках бросился наверх. Она знала, что ключ у меня, а я хотел оттянуть ее от Бенкея, а потому едва встав на ноги, я погнал по ступеням, остановившись только наверху башни, на круглой каменной площадке, накрытой крышей на толстых столпах.
Я слышал, как она топает за мной и не знал, что делать дальше.
У меня были топор и ключ. И все.
Сверху башни я видел, как обитатели городка сгрудились вокруг башни, видел скорчившегося между ними Смиргальда, которого заслоняли своими щитами двое воинов, яростно отражая атаки нападавших; везде вокруг лежали тела, разбросано было оружие и порубленные щиты. Под частоколом горели с гудением наш сарай и скотный двор, горели, отбрасывая рыжее зарево на все окрестности.
Люди Грифоны нападали на жителей городка группками, под прикрытием щитов, но остальные уже неспешно кружили над площадью, пили воду из ведерок или приседали, чтобы отдохнуть минутку и сменить тех, кто все еще рубится со сгрудившейся под башней группкой домашних; кто-то гнал уже кричащих женщин, кто-то выбрасывал в окна серебряную посуду, что звенела по камням.
Группа купцов наверняка была лишь авангардом, может, они привезли сюда разобранные осадные машины, но атакующих явно было куда больше.
Смильдрун вынырнула из отверстия в полу с мечом в руках, и во взгляде ее промелькнуло изумление.
– Крысеныш? Это ты?! – Она вздернула брови и смотрела на меня, стоящего с топором и ключом. – Не бойся, малыш. Просто отдай мне ключ, – сказала так ласково, как только сумела, протянув руку. – Впустим наших внутрь. Ну, давай… Я ничего тебе не сделаю!..
В его голосе прозвучали отчаяние и ярость.
– Ты ведь не сбежишь отсюда. Ты на башне. Ну, давай мне ключ.
– Возьми его сама, прекрасная Смильдрун, – процедил я и показал ей тот ключ, а потом сунул его за пазуху куртки и ухватился за топор и второй рукой, сразу под железом.
Она покачала головой и двинулась ко мне решительным шагом, даже не поднимая меча. А потом ударила: небрежно и очень быстро. Я заблокировал один удар топорищем, от второго уклонился, ударил плоско, на волос промазав мимо ее лица, и отскочил на другую сторону башни.
Снизу раздались вопли.
Одни кричали: «Отдайте нам проклятую Смильдрун, и мы оставим вас!», а другие: «Впусти нас, Смильдрун!»
Дротик пролетел над балюстрадой и исчез по другую сторону, несколько стрел просвистели рядом, две воткнулись в бревна крыши.
Смильдрун оглянулась беспомощно, а потом вдруг впрыгнула в дыру и с шумом сбежала вниз по лестнице.
– Выходи, Кровавая Смильдрун! Попытай свои силы с кем-то, кто не связан! – заорал кто-то внизу. Другие снова принялись скандировать имя несчастного Харульфа.
Обитатели городка воспользовались минутой передышки и сбились в прикрытую щитами группку, будто колония морских моллюсков, выставив наружу лишь наконечники копий.
Сверкающая Росой через минуту снова появилась на верхушке башни, волоча перед собой окровавленного, беспомощного Бенкея. Он шевельнулся и слабо застонал. Она тряхнула им, как гончая пойманным тушканчиком, а потом дернула в сторону и приложила ему клинок к животу.
– Ты никуда не уйдешь отсюда, – сказала. – А вот он – запросто. Прямо вниз. Отдай мне ключ или я рассеку ему брюхо. Отдай мне ключ, и я позволю тебе прыгнуть. Сделай это, отдай мне ключ, крысеныш. Там же Смигральд. Он внизу. Ну, давай! – крикнула вдруг с яростью. – Или смотри, как я его распотрошу!
– Хорошо! – крикнул я с отчаянием, потому что и правда не знал, как теперь поступить. – Отпусти его, и я брошу тебе ключ!
– Брось ключ, и я его пушу!
Я вынул ключ из-за пазухи и выставил его за балюстраду башни.
– Отпусти его, иначе я брошу.
Смильдрун выругалась, а потом вдруг толкнула Бенкея в мою сторону. Следопыт бессильно пал на площадку у ее ног.
Она подняла меч, и я бросил ключ к ее ногам. Она подняла его, выпрямилась и сжала руку на кованном железе. А потом снова подняла меч.
– Почему, крысеныш… – сказала она с жалостью. – Почему? Как ты мог… Я тебя люблю. И наверняка выпустила бы тебя.
Я крепче перехватил топор.
– Меня зовут не «крысеныш», – сказал. – Я Филар, сын Копейщика, кай-тохимон клана Журавля. А ты не отпускаешь то, на что раз наложила руку, сладкая Смильдрун.
Она вдруг оскалилась в дикой ухмылке.
– Смильдрун берет, что хочет, – сказала. – И так будет всегда.
И вдруг раздался свист, и сбоку ее шеи вырос клинок меча из посоха шпиона. Сверкающая Росой вытаращила глаза и издала жутковатый хрип. Клинок шевельнулся и спрятался, а из разрубленной шеи брызнула кровь.
– Это я, – сказал Кальгард Шагающий-с-Огнем, держа окровавленный меч. – Я вернулся домой. В мой дом.
Смильдрун повернулась к нему, брызгая кровью из раны. Из ее широко открытых, обезумевших от боли глаз лились слезы. Кальгард с усилием поднял оружие и ударил.
Ему потребовалось три удара, чтобы отделить голову от вздрагивающего тела Смильдрун, а потом он поднял ее за волосы и вышел на балюстраду.
– Смильдрун Сверкающая Росой мертва! – крикнул он хрипло. – Я Кальгард Шагающий-с-Огнем, стирсман этих людей! Хватит сражаться! Что бы ни сделала моя жена, это уже закончилось! Это конец правления Смильдрун!
Голова моей нелюбимой любовницы, моей госпожи, моего палача и моего демона с отвратительным звуком ударила о камни дворища и покатилась под ноги Людям Грифонов, оставляя кровавый след.
– Пусть бросят мечи и щиты, – крикнул один из Грифонов. – Тогда мы перестанем рубиться.
Обитатели городища под башней стали с грохотом отбрасывать оружие на камни.
Кальгард обернулся ко мне с лицом бледным и сверкающим от слез.
– Я убил мою сладкую Смильдрун, кирененец. Мой двор захвачен и сожжен. На воспитание мне остался ее сын, который не мой.
– Но теперь ты свободен, – сказал я. – Ты обрел свою судьбу и жизнь. И еще многое можешь в ней совершить.
