– Это вы те Деющие, которые бились с нашими в порту, едва не убив мастера Фьольсфинна, а потом вдруг ставшие его друзьями? Все об этом говорят.
– Это мы, – отвечает сухо Варфнир.
– Я Платан. Должен был стать Братом Древа, но оказалось, что я недостоин, Сад меня искалечил и отбросил… Я понимаю… Я терпеливый… Жду, пока мастер Фьольсфинн изобретет лекарство. Но вы должны сказать ему обо мне! Должны сказать, что я, Платан, не боюсь, и молю о еще одном шансе. Я должен еще раз войти в Сад. Должен его увидеть. И скажите Фьольсфинну еще, что тут, в Кавернах, начинает твориться зло. Появляются странные люди, которые рассказывают в корчмах об амитрайской богине или о короле Змеев. Отвергнутые Ледяным Древом начинают возмущаться, не желают ждать лекарства. Нападают, словно обезумев, на людей. Фьольсфинн дал им дом в Кавернах и желает отыскать лекарство, но они хотят оставаться чудовищами. Потому, говорят, и пойдут к королю Змеев, поскольку он принимает всякого и позволяет всякому быть как животное. Говорят, что если Сад сделал из них бестий, то теперь они и будут так жить. Передайте Фьольсфинну. Я, Платан, не желаю быть как бестия. Меня изменило, но я и дальше хочу служить Саду. Скажите ему.
– Мы скажем, – отвечаю я. – Наверняка скажем. Платан, а где можно встретить Отвергнутых Древом?
– Не ходите туда! Это там, где я живу, на улице Бондарей и возле Поста. У них есть свои таверны, но не входите в них. Туда даже стражники не заходят.
– Я зовусь Ульф Нитй’сефни. Я живу в городе на горе, я гость Фьольсфинна, и поговорю с ним о тебе. Но хочу, чтобы ты выведал, кто рассказывает о короле Змеев и об этой богине. Запомни нас, как мы здесь сидим. С завтрашнего дня кто-то из нас, когда ударит шесть колоколов, будет сидеть в таверне «Под Сельдью», первой в Кавернах, за привратной башней, на улице, что зовется Полотняной. Приди и получишь секанец, если скажешь, что ты узнал. Сейчас я дам тебе серебряную марку. Посмотри, кто подбивает людей, как выглядит и где он бывает. А особенно высматривай невысокого амитрая… – тут я описываю Багрянца, как умею, рассчитывая, что он мгновенно его припомнит, однако глаза Платана остаются будто синие карбункулы: без выражения, зато смотрят внимательно.
Мне кажется, что я вижу на его химерной морде тень надежды.
Скоро после этого мы выходим. Вроде бы я и узнал, что хотел, но меня все еще влечет бродить здесь. Серьезное беспокойство и неопределенное предчувствие. Может, это просто нервы?
Я кручусь заснеженными улицами, осторожно разнюхиваю на краю запретного района, где обитают Отвергнутые Древом.
– Его там не будет, – говорит Сильфана. – Если там обитают только измененные, то непросто было бы ему там спрятаться. Полагаю, что он, скорее, где-то между купцами…
Но я стою как вкопанный. Чувствую, как хребет мой превращается в столп льда, как по телу моему идут мурашки, словно перед ударом адреналина.
– Тихо! – требую я.
– Но что…
– Все тихо! Ни слова!
Они застывают с выражением удивления на лице, а я прислушиваюсь.
Вдалеке кто-то напевает. Негромко, но чисто. Напевает песню, которая абсолютно не подходит к месту и кажется мне удивительно, раздражающе знакомой.
Я стою некоторое время с предупреждающе поднятой рукой, но ничего не понятно.
– Это где-то там, – роняю я и слышу, что голос у меня изменился. – Бегом!
Команда не спрашивает ни о чем, и мы бросаемся галопом в путаницу полупустынных улочек по соседству с улицей Бондарей.
Мы перескакиваем через какие-то бочки и двухосную повозку, привалившуюся к стене, заглядываем в переулки. Я тянусь под куртку и поправляю нож. Слышны отдаленные вопли, топот – но ничего больше. Дразнящая мелодия исчезла.
А затем я вдруг снова застываю с поднятой рукой, потому что слышу ее вновь.
И узнаю безо всяких там сомнений, чувствуя, как сердце мое взрывается. «Накормить ворона». Карлос Саура. Баллада из фильма. Старая испанская песенка. Пропетая более ста лет назад, но с жизнью куда более длинной, чем сам фильм, наигранная многократно в различнейших версиях, и даже совсем недавно.
Песенка.
С Земли.
Я снова срываюсь в бег, мои люди следом. Выскакиваем на обводную улицу, что тянется вокруг запорной стены, совершенно пустую. Окна здесь темные и мертвые, только где-то вдали раздается голос поющего по-испански. По кругу, одно и то же.
А потом топот, треск и крик.
И песенка, доносящаяся из мрачного переулка.
Мы входим туда строем – я впереди, Варфнир и Грюнальди сбоку, Спалле и Сильфана позади, прикрывая.
Я слышу, как они достают с тихим скрежетом мечи, а у меня только нож под мышкой. У меня три меча, в том числе этот мой совершенный «Нордланд», но в город я не взял ни одного. Ледяной Сад считался безопасным местом.
Переулок заканчивается тупичком, небольшим угловатым двориком в квадрате готических стен. Вижу уродливые спины четырех мутантов из Отвергнутых Древом. У одного из них сложенные ангельские крылья, у второго – зад и ноги оленя, третий корчится на земле, стискивая руками горло, и кровь его бьет из-под пальцев.
А под стеной я замечаю парнишку лет поменьше двадцати, несомненно здешнего, худого и жилистого, с вытянутым лицом и ярко-рыжими волосами, одетого в потрепанные штаны и короткую куртку, словно бы чуток китайские с виду, он держит двухметровую палицу, может, посох путника. Стоит склоненный, на широко расставленных ногах. Под ногами его лежит каска, похожая на тропический шлем. Парень стоит неподвижно и ждет, как поведут себя эти остальные.
И он поет по-испански.
Все это длится долю секунды, пока я фиксирую ситуацию и вызываю Цифраль, и она появляется в проблеске радужных искр, раздражающе китчеватая, как и всегда.
* * *
Отвергнутые услышали их шаги, моментально обернулись, грозно глядя из-под бесформенных лбов и порыкивая. Драккайнен миролюбиво приподнял руки, Варфнир и Грюнальди подошли к нему поближе. Спалле и Сильфана развернулись к улочке с вынутыми мечами.
– Столько-то вас нужно на одного мальчишку, Братья Древа? Оставьте ребенка.
– Мы не служим Древу, – ответил оленеподобный мутант. – А это не ваше дело. Разве что спешите погибнуть.
Пауза не длится и секунды. Все сдвинулось с места, будто кто-то запустил стоп-кадр.
Ангел раскинул крылья, заслоняя вид, и бросился на Драккайнена, выставив перед собой мерзкие кривые клинки, похожие на египетский боевой серп, двое других кинулись на Варфнира и Грюнальди, лязгнули мечи, парень со свистом махнул своим посохом, на конце его появилось острие. Драккайнен ушел полуоборотом вправо, пустив серп ангела вдоль своей руки, перехватил запястье противника и резко развернулся в другую сторону, проведя мутанту котэ-гаэси. Создание мелькнуло ногами в воздухе и грянуло об брусчатку, Драккайнен ударил его трофейным серпом и прыгнул в сторону второго, с лицом, покрытым шипами. Грюнальди отбил быстрый удар в горло, но тот был таким сильным, что воина отбросило на стену.
